***
В то время, как Тарзан приближался к селению Мпингу-вождя, Атан Том и Лал Тааск сидели и курили у ярко горящего костра.
— Черт бы побрал эти барабаны! — пробурчал Лал Тааск. — У меня от них мурашки по телу бегают, они меня раздражают.
— Завтра ночью мы не услышим их, — сказал Атан Том, — завтра мы будем уже далеко на пути в Эшер — в Эшер и к Отцу бриллиантов.
— Вольфу будет трудно нас догнать, — сказал Лал Тааск, — и если мы будем возвращаться из Эшера другой дорогой, он никогда нас не найдет.
— Ты забыл о Магре, — сказал Атан Том.
— Нет, — ответил Тааск, — я не забыл о ней. Она найдет дорогу в Париж, как почтовый голубь свое гнездо.
— Ты недооцениваешь Вольфа, — сказал Том, — он ни за что не откажется от своей доли бриллианта, не бойся.
— И получит это! — Лал Тааск указал на свой нож.
— Ты неисправимый! — рассмеялся Том.
— О, эти барабаны! — простонал Лал Тааск.
***
— Эти барабаны! — воскликнула Магра. — Вы когда-нибудь слышали что-либо более ужасное в своей настойчивости?
— Вечерняя развлекательная программа, — сказал Грегори, — скучная трансляция, которую невозможно выключить.
— Я так беспокоюсь о Тарзане, — сказала Магра, — он один в этом ужасном лесу.
— Я бы о нем особенно не беспокоился, — поспешил уверить ее д'Арно, — он всю жизнь провел в ужасных лесах, и может сам о себе позаботиться.
Вольф пробурчал:
— Теперь он нам не нужен. Я могу провести вас в Эшер. Лучше избавиться от обезьяны.
— Я уже слышал об этом, Вольф, — сказал д'Арно. — Тарзан — наша единственная надежда попасть в Эшер и выбраться оттуда живыми. А ты занимайся своей охотой. Даже в этом ты не преуспел. Тарзан приносит для нас всю еду.
— Послушайте! — воскликнул Лавак. — Барабаны! Они умолкли.
***
Кричащая стая окружила беспомощную девушку. Время от времени копье касалось ее тела, и она невольно вздрагивала. Позже пытка может стать еще более изощренной, или какой-нибудь обезумевший дикарь, пришедший в неистовство от возбуждающего танца, может вонзить свое копье в ее сердце и с ненамеренным милосердием освободить ее от страданий.
Когда Тарзан приблизился к самому краю открытого места, где находилось селение вождя Мпингу, он спрыгнул на землю и быстро побежал к палисаду. Эта часть селения не была освещена, а он знал, что все племя соберется вокруг самого большого костра, который освещал листву деревьев, растущих в селении. Его не заметят, а какой бы шорох он ни произвел, он будет заглушен барабанным боем.
С гибкостью Шиты-пантеры он обогнул палисад и скрылся в тени дальних хижин, затем бесшумно прокрался к большому дереву, которое скрывало хижину вождя, и перед ним открылась вся деревня с танцующими и вопящими дикарями. Прыгая по веткам, он добрался до другой стороны дерева и посмотрел вниз на дикую сцену. С ужасом узнал он жертву, привязанную к столбу. Он увидел орду вооруженных воинов, доведенных до экстаза барабанами, танцами, жаждой человеческой плоти. Он взял в руки стрелу.
Когда один из танцующих дикарей, доведенный до критической точки, остановился перед девушкой и поднял свое копье над головой, чтобы пронзить ее сердце, наступила внезапная тишина; и Эллен закрыла глаза. Конец пришел! Она произнесла про себя молитву. Барабаны забили с бешеной силой, затем раздался крик предсмертной агонии.
Уверенность дикарей исчезла, когда стрела пронзила сердце палача. Вот тогда-то и замерли барабаны. Когда воин закричал, Эллен открыла глаза. Он лежал мертвый у ее ног, а на лицах дикарей племени Буирае было написано недоумение. Она увидела, как один из них, более смелый, крался к ней с ножом в руках; затем дикий крик раздался откуда-то сверху, и Тарзан из племени обезьян поднялся во весь свой рост, обратил взор на луну и издал победный клич самца обезьян. Он был громче, чем бой барабанов, и слышен далеко вокруг.
***
— Да, — сказал д'Арно, — барабаны смолкли, они, наверное, уже убили свою жертву. Какой-то бедняга нашел конец, успокоение от мучений.
— О! А вдруг это Тарзан! — закричала Магра, и в это время тишину пронзил неистовый крик.
— Боже мой! — воскликнул Лавак.
— На этот раз победил Тарзан, — сказал д'Арно.
