— А Логинов?
— Игорь тоже очень умный, у него масса достоинств. Но мне нужны они оба. Это мой образ жизни, и я не заставляю никого принимать его. Я даже не обижусь, если ты мне сейчас откажешь в том, чтобы мы жили с ним у Зоей.
— Да нет же, об этом и речи быть не может.
Я обещаю, что постараюсь понять тебя. Кроме того, ведь мне же понадобится помощь… — И она, к великому облегчению Наталии, улыбнулась.
— Спасибо. — Горячая ладонь Наталии легла на руку Люси. — Поверь, мы весело проведем время. И тебя соберем, и отдохнем заодно…
У поворота в деревню они остановились.
Валентин вышел из машины и подошел к Наталии, которая тоже вышла из машины и теперь в нетерпении притоптывала на месте.
Люся, увидев высокого худощавого мужчину в черной длинной дубленке, красивого, но совершенно седого, с ироничной и даже слегка презрительной усмешкой, покраснела. Она не ожидала, что Валентин, о котором рассказала ей Наталия, окажется настолько элегантным и по-настоящему красивым. Она обещала понять Наталию — что ж, теперь, когда она увидела Валентина, это совсем не трудно.
— Познакомьтесь: Валентин — Людмила.
Вы уже друг о друге наслышаны, поэтому, не теряя времени на церемонии, давайте сразу определимся…
Но она не успела договорить, потому что прямо рядом с ними остановились желтые «Жигули», из окна которых высунулось широкое красное лицо усатого мужчины. Обращаясь к стоящей на обочине дороги Люсе, он сказал сиплым голосом:
— Хорошо, что приехала. Как раз на похороны успеешь.
— На какие еще похороны? — побледнела Люся.
— Ванеева Лариса умерла…
— Как это?.. От чего? Когда?
— Да ты поезжай к ним, все и узнаешь.
И желтый «жигуленок», подпрыгивая на ухабах, свернул на проселочную дорогу и затерялся в снежном далеке.
— Кто такая Лариса Ванеева? — спросила Наталия. — Да у вас тут не соскучишься…
— Это жена директора птицефабрики. Ей всего-то двадцать пять лет. Что с ней могло случиться?
— Поехали посмотрим… Валя, сделаем так… Сейчас нас Люся поселит в Зосином доме, и ты там займись чем-нибудь, а мы сходим на похороны, идет? — Наталия повернулась к Люсе:
— Он неразговорчивый, имей это в виду…
Они въехали в Вязовку и остановились возле большого дома из красного кирпича, аккуратного, огороженного сеткой-рабицей, за которой виднелись уснувший на зиму белый сад и крыльцо дома, высокое, добротное, а возле — из будки высовывалась мощная голова раскормленной немецкой овчарки.
— Вот это голова! Прямо конь, а не пес… — Наталия дождалась, пока Люся откроет ворота, и заехала во двор. Следом за ней въехал и Валентин.
Люся отперла дверь дома и помогла Наталии занести вещи.
— У нее что, и ванна есть?
— Да. У Зоей хорошо… Ее покойный муж обустроил все ничуть не хуже, чем в городской квартире.
Поставив чемодан и сумки на пороге, Наталия пошла осматривать дом. Пять больших комнат с самодельной простой мебелью, паркет, ковры… Не таким она представляла себе дом сельской учительницы.
— Да здесь настоящие хоромы! Ты мне только объясни, какое отношение ты имеешь к этой Зосе.
— Я ее близкая подруга. Она доверяет мне, как себе. Вот и все. Поэтому можете чувствовать себя здесь спокойно. Она не вернется еще месяц, а то, может, и больше… Говорю же, ей прислали письмо из Польши, вроде там кто-то из ее родных умер… Я почему так туманно все объясняю? Потому что и сама Зося Вольдемаровна так и не поняла, кто именно оставил ей наследство… Но ей кроме письма выслали еще и деньги на дорогу. В долларах…
— Я так думаю, что, если у нее там дела заладятся, она ведь может и совсем сюда не вернуться. Ты бы позвонила ей и спросила… Валя! Сходи в ванную и посмотри, как работает система водоснабжения. Потому что если понадобится включить электронагревательный котел, то сделать это надо будет заранее, чтобы к вечеру была горячая вода…
— Я позвонила… — вдруг сказала Люся, и глаза ее заблестели. — От тебя… Из твоей же квартиры и позвонила. Ты разве не помнишь, какой большой счет пришел за переговоры?
— Нет, не помню… Я же с Фальком разговариваю, поэтому меня трудно удивить большими цифрами, ведь Фальк живет в Париже.
— Это тот самый, который занимался продажей твоих картин?
