Мозг снова заработал. И Харри понял, что лишь получил отсрочку. Кислород, поступавший в его кровь, превращался в углекислый газ, нечто вроде выхлопных газов тела, а трубка сачка была слишком длинной, чтобы полностью освободиться от них. Таким образом, он вновь и вновь вдыхал тот же самый воздух, и мало-помалу доля кислорода уменьшалась, а доля смертельного CO
>2все увеличивалась. Это называется гиперкапнией, и вскоре он от нее умрет. Хуже всего, что он так часто дышит, из-за этого процесс только ускоряется. Через некоторое время наступит сонливость, мозг перестанет контролировать дыхание, оно сделается все реже и реже, пока совсем не замрет.
Умру в полном одиночестве, подумал Харри. Прикованный цепью. Как слоны на речной барже. Слоны! И он изо всех сил протрубил в трубку сачка.
Анне Верк жила в Бангкоке уже три года. Ее муж возглавлял представительство «Шелл» в Таиланде, они были бездетны, не очень счастливы, но надеялись вытерпеть вместе еще несколько лет. Потом Анне планировала вернуться в Нидерланды, закончить учебу и подыскать себе нового мужа. Просто ради проформы она подала заявку на место преподавателя в «Эмпайр» и, к своему удивлению, получила эту работу. Некоммерческая организация «Эмпайр» ставила своей целью дать проституткам Бангкока бесплатное образование, прежде всего помочь им выучить английский язык. Анне Верк учила девушек фразам, которые потом могли им пригодиться в барах. Потому они и приходили на ее уроки. Сидели за партами, смущенно улыбались и хихикали, когда она просила их повторять за ней по-английски: «Могу ли я зажечь для вас эту сигарету, сэр?» Или: «Я девушка, а вы очень симпатичный, сэр. Вы угостите меня коктейлем?»
В этот день одна из девушек пришла в новом красном платье, которым явно гордилась, и, запинаясь, рассказала классу по-английски, что купила его в универмаге «Робертсон». Трудно было даже представить себе, что эти же девушки занимаются проституцией в каком-нибудь злачном районе Бангкока.
Как и большинство голландцев, Анне Верк прекрасно говорила по-английски и раз в неделю, вечером, давала уроки и другим преподавателям «Эмпайр». Сегодня, возвращаясь домой, она поднялась на лифте на пятый этаж. Вечер выдался утомительный, долго спорили о разных методах преподавания, и она мечтала поскорее оказаться в своей квартире в двести квадратных метров и сбросить наконец туфли, как вдруг услышала странные приглушенные звуки. Сперва она решила, что звуки доносятся с реки, но потом поняла, что это в бассейне. Найдя выключатель, она оказалась там уже через пару секунд и увидела на дне человека с торчащим из воды сачком. И тут же бросилась бежать.
Харри заметил, что включили свет, и различил фигуру на краю бассейна. В следующий миг фигура исчезла. Похоже, это была женщина. Наверное, испугалась. Харри почувствовал первые признаки гиперкапнии. В теории этот процесс должен быть даже приятным, словно погружение в наркоз, но он ощущал один только страх, ледниковой водой разливавшийся по жилам. Он попытался сосредоточиться, спокойно, равномерно дышать, — соображать снова стало трудно.
Поэтому он даже не заметил, что вода в бассейне начала убывать, и когда женщина спрыгнула и приподняла его, ему показалось, что это ангел явился за ним, чтобы забрать на небо.
Остаток ночи его мучила головная боль. Харри сидел на стуле в квартире, потом прибыл врач, взял у него кровь и заверил, что он здоров. Можно подумать, Харри нужны были эти объяснения. Потом рядом оказалась Лиз и стала записывать, что произошло.
— Что он делал в твоей квартире? — спросила она.
— Понятия не имею. Может, хотел попугать.
— Он что-нибудь взял?
Харри оглянулся кругом.
— Нет, раз зубная щетка по-прежнему лежит в ванной.
— Трепло. Как ты себя чувствуешь?
— Как с бодуна.
— Я объявлю его в розыск.
— Забудь об этом. Иди домой и поспи.
— Трудновато, вдруг с тобой чего случится.
— Все в порядке, разве ты не видишь? — Он потер руками лицо.
— Это тебе не шутки, Харри. Ты что, не понял, что отравился углекислым газом?
— Не сильнее, чем среднестатистический житель Бангкока, по словам врача. Я все знаю, Лиз. Иди домой, у меня больше нет сил разговаривать. Завтра я буду в форме.
