— Ты только начал, помни, еще наступят плохие дни.
— Не сомневаюсь.
Стемнело, и таксист протянул Харри красочную брошюрку, когда он попросил отвезти его в Патпонг.
— Массаж, сэл? Отличный массаж. Я отвезу.
В тусклом свете он смотрел на фотографии тайских девушек, улыбающихся ему так же невинно, как в рекламе «Тай-Эйр».
— Нет, спасибо, я еду просто поужинать.
И Харри вернул шоферу брошюру, хотя ушибленная спина и отозвалась на соблазн. Когда же он из любопытства спросил, что это за массаж, шофер ответил интернациональным жестом: просунул указательный палец одной руки в кольцо из пальцев другой.
Это Лиз порекомендовала ему «Ле Бушерон» в Патпонге, и блюда в ресторане действительно выглядели аппетитно, только есть Харри не хотелось. Он виновато улыбнулся официантке, уносившей тарелки, и не поскупился на чаевые, чтобы дать понять, что остался доволен. А потом шагнул на улицу, в лихорадочную жизнь Патпонга. Первая Сой была закрыта для транспорта, зато здесь текла бесконечная толпа людей, словно бурная река, огибая торговые ряды и бары. Из распахнутых дверей ревела музыка, потные мужчины и женщины толкались на тротуарах, в воздухе пахло человеческим телом, клоакой и едой. В тот момент, когда он проходил мимо одной раскрытой двери, там раздвинули занавес, и он, заглянув внутрь, увидел девушек, танцующих на сцене в непременных трусиках-бикини и туфлях на высоких каблуках.
— Вход бесплатный, девяносто батов за напитки, — крикнул кто-то ему прямо в ухо. Он двинулся дальше, но ему казалось, будто он стоит на месте, прямо посреди этой колыхающейся уличной толпы.
Он ощутил пульсацию в животе, но не мог понять, от музыки ли это, от биения сердца или от грохота строительной техники, круглые сутки вбивавшей сваи для новой скоростной бангкокской эстакады через Силом-роуд.
В уличном кафе одна девица в ярко-красном шелковом платье, поймав его взгляд, показала на стул рядом с собой. Но Харри все шел и шел вперед, ловя себя на ощущении некоторого подпития. Из другого кафе доносился рев телевизора, висевшего в углу: шла трансляция с футбольного матча, и только что забили гол. «Blowing bubbles…»,
[19] — затянули два англичанина с розовыми загривками и подняли бокалы.
— Заходи, blondie.
[20]
Высокая, стройная женщина взмахнула длиннющими ресницами, выставила вперед крепкую грудь и скрестила ноги таким образом, что вид узких облегающих брюк уже не оставлял поля для фантазии.
— Она же
катой, — произнесли за его спиной по-норвежски, и Харри обернулся.
Сзади стоял Йенс Брекке. Миниатюрная таиландка в тесной кожаной юбочке висела на его руке.
— Здесь все потрясающе: линии, грудь, вагина. Некоторые мужчины предпочитают
катойподлинному товару. А почему бы и нет? — и загорелое мальчишеское лицо Брекке озарила белоснежная улыбка. — Есть, правда, одна загвоздка: их искусственные вагины, естественно, не способны к самоочищению, как у настоящих женщин. Когда это изменится к лучшему, я сам попробую, что такое транссексуал. А вы-то что думаете об этом, инспектор?
Харри бросил взгляд на высокую женщину, которая, фыркнув, повернулась к ним спиной, едва услышав слово
катой.
— Я как-то не подумал, что некоторые из женщин здесь вовсе и не женщины.
— Неискушенному взгляду ничего не стоит обмануться, но обратите внимание на кадык: его хирурги, как правило, убрать не могут. Кроме того, для таких типичны высокий рост, слишком вызывающая одежда, несколько агрессивный флирт. И слишком уж роскошны. Именно это их и выдает. Им не хватает сдержанности, они склонны к избыточности во всем…
Неоконченная фраза повисла в воздухе, словно некий намек, но Харри его не понял.
— Кстати, вы сами-то не склонны к избыточности, инспектор? А то, смотрю, вы что-то хромаете.
— К избыточной вере в западную технику ведения беседы. Было дело, но уже прошло.
— Что именно прошло — вера или травма? — Брекке смотрел на Харри с той же неуловимой улыбкой, как и после похорон. Будто затеял с ним какую-то игру.
— Надеюсь, что излечился и от того и от другого. Я уезжаю домой.
— Так быстро? — Неоновый свет падал на потный лоб Брекке. — Рассчитываю увидеть вас завтра в хорошей форме, инспектор.
