– На кого батон крошишь, Пипенция? Не в метрах счастье! – обиженно вступилась за Гурия Таня.
– Ну, у кого метров нет, для того и не в метрах! – парировала Пипа. Она погрозила Тане пальцем и сурово сказала: – А ты сиди и не вякай! Я тебя насквозь вижу, Гроттерша!
– И чего там? – спросила Таня с беспокойством.
– Да ничего интересного. Внутренности одни… – отмахнулась Пипа и, придвинув к себе зудильник с прикрученным к нему телефоном, вплотную занялась sms-ками.
* * *
Таня собиралась уже лечь, когда внезапно в дверь забарабанили и одновременно с вопросом «Можно?» в комнату ворвался Баб-Ягун.
– На случай, если кто-нибудь уже разделся, я закрыл глаза! – предупредил он.
С подозрительной для человека с закрытыми глазами ловкостью Ягун нашарил стул, сел на него и закинул ногу на ногу.
– Считаю до пяти тысяч и открываю! – предупредил он. – Одна тысяча… две тысячи… три тысячи…
– Открывай сразу! Все равно же подглядываешь! – отмахнулась Склепова и, сорвав с плеч Пажа мушкетерский плащ, завернулась в него.
– Ладно, – сказал Ягун. – Я к Таньке… Хотя мы только что виделись и все такое… Но мамочка моя бабуся! Танька, у меня для тебя посылка! Или не посылка… В общем, даже не знаю, как это назвать. Сама смотри.
Ягун пошарил в кармане и передал Тане плотный, упакованный в бумагу сверток. Сверток был маленький, не больше завернутого в бумагу спичечного коробка. Форму он имел такую же. Мелкие буквы на свертке сообщали:
Для Т.Гр.
Открыть лично.
Защищено проклятием
Судя по небольшой серебристой искре, пробегавшей по опоясывающей сверток нитке, предупреждение о проклятии не было блефом.
– Кто тебе это передал? – спросила Таня, разглядывая сверток и медля его открывать.
Интуиция, обычно верно подсказывавшая ей, чего ждать: хорошего или дурного, на этот раз осторожно помалкивала.
– Да, в общем, никто, – уклончиво отвечал Ягун.
– Подбросили?
– Нет, не подбрасывали. Получается, эта штука была у меня все время. Уже много месяцев, – сказал Ягун виновато.
– Почему ты мне ее раньше не отдал? – возмутилась Таня.
– Потому что сам не знал. Я в душе честный! Жадный только на пылесосы, причем не на какие попало! – сообщил Ягун не без гордости. – Нужны подробности? Минутку терпения, вагон понимания – сейчас будут!
Он выглянул в коридор и торжественно внес узкий лакированный ящик с серебристой монограммой на крышке.
– Узнаешь красавца? Разве не ты мне его на день рождения подарила? – поинтересовался он у Гробыни.
Склепова без всякой радости посмотрела на ящик,
промычала что-то и отвернулась. Таня ощутила, что Гробыня смущена.
– Так вот, уточняю: посылочка была внутри! – продолжал Ягун. – Теперь я отключаю звук и сдаю свое красноречие на профилактику. Все прочие вопросы к моему адвокату!
Он ткнул пальцем в Гробыню и с явным удовольствием стал раскачиваться на стуле, изредка озабоченно посматривая вниз и прислушиваясь к скрипу его ножек.
– Выходит, это посылка от тебя? – спросила Таня, поворачиваясь к Склеповой.
Гробыня сделала плечами волнообразное движение в духе индийских танцовщиц.
– Нет. Я представления не имею, что там! – сказала Гробыня убежденно.
– Как такое может быть?
Склепова вздохнула.
– Ладно, кое в чем признаюсь. Тем более что дело давнее. Бить меня уже не будут. Я подарила Ягуну шкатулку для телепортации мелких артефактов, преимущественно пакостных. Мы с Гуней случайно откопали ее в одной лавочке на Лысой Горе. Маленькие были, глупые, хотелось сделать что-нибудь доброе, вечное, чтобы жизнь медом не казалась… – Гробыня устремила в потолок затуманенный взор.
– Так это ты мне хотела сделать что-нибудь доброе, вечное? – хмыкнул Ягун, забывший, что собрался быть немым.
Гробыня уныло кивнула.
– И при чем тут тогда этот сверток для Таньки?
– Да откуда я знаю, при чем!.. Говорят же тебе, это магический ящик для телепортации мелких артефактов. Откуда он их берет – представления не имею. Вероятно, из какого-нибудь другого места, где они исчезают. Плюс, если ящик долго не открывать, магия внутри усилится, и тогда произойдет что-нибудь совсем уж грандиозное… Поэтому мы с Гуней и велели тебе не открывать шкатулку год. Ясно? А ты сколько ее не открывал?
