Днем ранее в мой танк сел командир взвода унтерштурмфюрер Вайзер, машина которого все еще находилась в ремонте. Он только что вернулся из свадебного отпуска, на нем парадный мундир, поскольку он еще не успел переодеться в полевую форму. Мы рассматриваем свадебные фотографии, все стараются найти контакт.
Мой опыт как водителя танка состоит всего из нескольких дней с 5 июля, из оглушительного взрыва, когда я 7 июля наехал на мину, а также из нескольких незначительных боевых эпизодов. Предыдущий день не принес ничего волнующего. На преодоление противотанкового рва ушло много времени. До вечера мы предоставили мотопехоте третьего батальона второго мотопехотного полка ночные укрытия недалеко от нашей нынешней позиции. Мы остановились на заднем склоне, чтобы провести ночь в привычных ямах-укрытиях под приятной защитой 24 тонн стали. Тот факт, что внутри больше тонны мощной взрывчатки, мы игнорировали.
После очень раннего пробуждения — возгласы, приказы, команды: «Заводи!», «По машинам!», «К бою!» Пока мы в спешке распихивали свои одеяла, из командного пункта прибежал унтерштурмфюрер Вейзер и крикнул: «Скорее! Вражеские танки!» Тут грохнуло — и ближе чем в 200 метрах загорелся первый Т-34.
Его подбил штабной танк выстрелом из своей пятидесятимиллиметровки. Теперь уже не нужны никакие приказы. Наш танк начинает движение, и уже через несколько минут мы подбили четыре танка Т-34, некоторые — с очень короткой дистанции. Так же действуют и другие танки седьмой роты. Ситуация постепенно упорядочивалась. Слова по радио стали звучать как нормальные приказы. На тот момент, насколько хватало взгляда, мы были хозяевами положения. Но что будет дальше?
Однообразие приказов о бесчисленной смене позиций внезапно прерывается. «Георг — Ирэне», — слышим мы и знаем, что Георг — это позывной командира первого взвода оберштурмфюрера Гоффманна. А Ирэна — командира седьмой роты, гауптштурмфюрера. Из нескольких слов стало понятно следующее: связной от пехоты докладывает, что штурмбаннфюрер Пайпер, командир 3-го батальона 2-го полка, ранен, окружен русскими и просит, чтобы его вытащили. Каждый, кто это слышит, понимает, что что-то должно произойти. Стена из дыма и огня — граница для своих и чужих. Мы следим за каждым движением; прорвавшийся Т-34 не прошел бы и пятидесяти метров, не превратившись в решето. Насколько глубока эта зона задымления? Возможно ли под ее прикрытием подойти к командному пункту Пайпера? Все эти вопросы проносятся у нас в голове. Каково сейчас гауптштурмфюреру Тиманну, который должен решить, кому отдать приказ спасти командира? Ясно только одно — попытка должна быть предпринята. Тут приходит сообщение Ирэны к Вальтеру (это мы): «Ваша позиция наиболее выгодная. Возьмите связного в головной танк и попытайтесь освободить Пайпера. Вперед, херачьте! Это ваш единственный шанс!» При слове «херачьте» я окончательно понимаю, какова ситуация. Этого жаргонного солдатского слова в обычных случаях нет в словаре нашего шефа, и оно выдает, что он сам в высшей степени взволнован. Унтерштурмфюрер Вайзер подтверждает получение приказа, отдает соответствующие команды танкам нашего взвода. Вызывает связного на прием. «Водитель, вперед!» — это его приказ мне. Через несколько мгновений меня окутывает дым. Я должен сбавить скорость, чтобы не наскочить на что-нибудь. Как кадры из немого кино перед моей смотровой щелью: обломки — пламя — призрачные фигуры в русских касках. На нас сыплется град снарядов. Внезапно где-то сильный удар. Корректировка курса? Как можно най ти в этом хаосе командный пункт? У связного нет возможности ориентироваться. Тем более что он сидит в башне.
Вайзер часто связывается по рации, просит усиленной огневой поддержки, приказывает остальным танкам задержаться, сообщает о попаданиях, докладывает, что он на головной машине продолжает путь в одиночку. Последнее радиосообщение: «На танке — неопасные попадания из противотанковых ружей и орудий — ориентирование невозможно — все равно продолжаю двигаться дальше». В диком напряжении мы не замечаем, что к нам не поступают больше ни приказы, ни подтверждения. И когда это антенна испустила дух? Связи больше нет — нет приказов — провал безнадежной операции?
