Вилли, Хорст и Герман, не имея времени на картежные игры, а азартные пари никто не отменял, договорились поставить на кон по 100 марок: кто из троих сумеет достичь наибольшего боевого счета к концу войны. Хорст, везунчик, первый отличился: записал на свой счет две победы – два подбитых танка…
А через три дня под Ольховаткой, у высоты с отметкой 274, батальон сошелся в жестокой схватке с русскими танкистами, которые прикрывали дорогу на Курск. И понесли первые потери: были сожжены три «тигра» – машины вспыхнули как коробки со спичками. Все сгорели, никто не уцелел. 9 июля наконец прибыла на подмогу третья рота. Но тщетно: все усилия батальона прорваться успеха не имели.
Зато Зиммель записал на свой счет первую победу, и его самолюбие, черт побери, было удовлетворено. Хоть это и был тягач, который буксировал артиллерийское орудие, все равно это подбитая цель. Наводчик Бруно несколько минут лупил по нему, выпустил 30 снарядов. Один бог знает, где его учили такой позорной стрельбе!
А Хорст, пройдоха, добавил к своему счету еще три победы. Черт возьми, как ему это удается! Наверняка ему попался классный наводчик…
В тот день были новые потери: четыре «тигра» подорвались на минном поле. Зиммель, едва узнав об этом, снизил скорость и дождался, чего хотел – группу саперов на танке с тралами. От судьбы не уйдешь, но и поторапливать ее не стоит.
16 июля 1943 года Вильгельм Зиммель запомнил, как день Апокалипсиса. Пехота русских пыталась обойти гренадеров с фланга. Кто так бездумно послал их в бой без поддержки хотя бы трех танков! Они попали в жесткие клещи. Это был просто расстрел, бойня с предельно близкого расстояния. Даже внутри «тигра» было слышно, как гренадеры всякий раз радостно орали, когда очередной снаряд взрывался прямо в середине русских. Им устроили кромешный ад! Да, это была легкая победа, над беспомощным противником – вдвойне приятная. Но, если честно, летающие повсюду разорванные куски тел – зрелище тошнотворное. Заряжающего Куно трижды вырвало прямо в пустые ячейки хранилища снарядов. Сам будет убирать, нежное животное… Хотя и сам Вилли в ту ночь с трудом смог уснуть. И в течение последующих трех дней лишь забывался в полудреме.
3 августа, уже ночью, бесконечный марш наконец закончился в районе города Кромы. А на следующий день, сырым туманным утром, командир батальона капитан фон Кестлин, почерневший, как и все его танкисты, отдавая боевой приказ своим жестяным голосом, напомнил, что в операции «Цитадель» их героический 505-й тяжелый танковый батальон вновь бросают на самые важные направления. Наиболее опасное на этот час, как тут же выяснилось, досталось командиру танкового взвода Вильгельму Зиммелю. В составе своего подразделения ему было приказано провести разведку боем.
«И да поможет вам бог! Heil Hitler!»
От такой «чести» радости и даже азарта, как бывало когда-то, Вилли уже не испытал. Он выругался в душе, захотелось вдруг ни с того ни с сего выпить полстакана шнапса. Конечно, чушь и бред, пить перед боем для танкистов – дело нелепое, вредное и, случись что, даже подсудное. Это пехота в атаку прет, заправившись для храбрости…
Поселок, который предстояло разведать, назывался Пушкарный. Вильгельм, изучивший к третьему году кампании несколько русских слов и военных терминов, понял, что это связано с артиллерией. Не хватало только, чтобы «иваны» сделали там соответствующий сюрприз в виде батареи 76-мм противотанковых пушек. Зиммель по радиосвязи дал команду «Вперед!», и командиры двух танков его взвода Вольф и Мюллер тут же пристроились за ним в колонну.
Заряжающий Куно забарабанил по каске, лежавшей рядом с казенником орудия. Он был запевалой, настало самое время для поднятия боевого духа грянуть «Песню панцерваффе».
Если ветер или идет снег,
Или солнце улыбается нам,
Дневная обжигающая жара
Или ночной ледяной холод,
В пыли наши лица…
Куно пропел первые строки с надрывом, сквозь рев мотора. Песню тут же подхватил наводчик Бруно, раскачиваясь в такт музыке и на кочках.
Но радость в наших мыслях,
Радость в наших мыслях,
Наш танк ревет и рвется вперед
