— Смотрите на стрелку!
— Семьдесят один! Семьдесят! — громко отсчитывал второй штурман путь стрелки. — Да это чудо какое-то!
Глядя на ряды разноцветных кнопок главного пульта, капитан сказал каким-то новым, словно помолодевшим голосом:
— Ольга Ивановна! Петр Ильич! Проверьте автоматику! Проверьте как можно тщательней, чорт возьми! Вы тут чего-то не учли, а оно действует. Какая-то сила выводит корабль на ровный киль. Следите, как бы там опять что-нибудь не сорвалось. Уже пятьдесят восемь!
Легко и счастливо смеясь, Ольга поправила:
— Пятьдесят семь! А за автоматику не беспокойтесь.
И, словно в подтверждение, снаружи донесся приглушенный пенометаллом крик:
— На танкере! Держитесь, товарищи! Мы вас на ровный киль выводим!
В коридоре, быстро отступая, забурлила и вспенилась белым конусом вода. Это снаружи подвели шланг и пустили в отсек свежий воздух.
В голубеющем круге иллюминатора виден был на небольшой, спокойной зыби великолепный зеленовато-жемчужный корабль! В борту его черным провалом зияла пробоина. От танкера отвалила большая шлюпка. И Норенко, стоявший в санитарной каюте у иллюминатора, с тревогой оглянулся на койку Андрея.
Шлюпка подвалила к эсминцу, а Афанасий Варфоломеевич, находясь в полном смятении, все еще не знал, что предпринять. И только услышав в коридоре быстрые шаги, Норенко бросился к двери. Но было поздно. В каюту вошли Ольга и капитан.
Норенко стал перед ними и умоляюще произнес:
— Ольга, ему же врач запретил волноваться.
Воронов решительно возразил:
— Много твой врач понимает в таких вопросах. Может быть, ты еще запретишь нам помечтать о том, каким будет танкер «ПМ-2»? Только попробуй!
