- Брунете, - пробормотал Сурин, ознакомившись с проектом. - Под Брунете мне очень бы пригодилась такая броня. А колесный ход, честно говоря, ни разу не довелось использовать. Нет, вы не видели, как под Брунете в наших сердцах полыхал пожар?
- Не совсем понимаю вас, - сказал Кошкин.
- Это так, некоторые личные воспоминания. Ограниченный личный опыт, не имеющий существенного значения. А вообще, мне этот проект нравится.
- Главное, на А-20 уже ничего нельзя добавить, - сказал Кошкин. - Из-за колесного хода всё на пределе. А здесь, на Т-32, мы при необходимости можем усилить броню, установить еще более мощное орудие, увеличить боекомплект. Мощность двигателя, надежность трансмиссии и ходовой части это вполне позволяют.
- Можете считать, что я сторонник вашего проекта, - твердо сказал Сурин. - Всецело и безусловно за Т-32. Но это очень мало значит, а точнее - ничего.
- Почему же? - удивился Кошкин. - Мнение и убеждение каждого их нас - далеко не безделица. Вы можете доложить свое мнение Салову, не поможет - обратиться в партком. Это вопрос принципиальный, а значит, надо бороться и отстаивать свое мнение до конца.
Сурин посмотрел на Кошкина удивленно, потом в его глазах мелькнули веселые искорки.
- Субординация! - веско изрек он, многозначительно подняв палец правой руки.
…Выступить против Салова? Хе-хе. Легко сказать. Дмитрий Павлович не всепрощенец, в этом отношении он далеко не Лев Толстой. Другую щеку не подставит, а двинет так, что полетишь с очень большим ускорением. Не говоря уж о том, что комкору придется нарушить данное кое-кому обещание. Дмитрий Павлович - человек слова, слово его - кремень. И вот - вынужден будет нарушить слово. Легко ли?
- Чем могу я, конечно, попытаюсь помочь, - сдержанно сказал Сурин. - А теперь, Михаил Ильич, я хотел бы сообщить вам кое-что конфиденциально, так сказать, тет-а-тет.
- Метелин - технический руководитель проекта Т-32. От него в этом деле не может быть секретов.
- Еще древние латиняне говорили: «Трое составляют совет», - мягко улыбаясь, сказал Сурин. - То, что я имею вам сообщить, не нуждается в обсуждении на совете - только и всего.
Метелин, собрав чертежи, направился к двери. Сурин проводил его удовлетворенным взглядом (слова «руководитель проекта» не произвели на него впечатления из-за слова «технический»), дождался, когда дверь закрылась, и только потом официальным тоном сказал:
- Комкор товарищ Салов приказал мне передать лично вам, что он не потерпит никаких отступлений от утвержденных тактико-технических требований. Приказал передать - отвечаете головой, в случае чего - положите партийный билет.
- Не Салов давал мне партийный билет, не ему и отбирать, - нахмурился Кошкин. - Это позиция бюрократа, не желающего вникать в суть дела.
- Требования утверждены правительством. Позиция Салова непробиваема. К тому же - смею утверждать - единственно возможная для Салова. Такова ситуация.
- Мы обратимся в правительство. Оно утвердило, оно и изменит требования. За Т-32 будем драться до конца. Это принципиальный вопрос, важнейший вопрос обороны страны.
Сурин любил острые ситуации. В такие минуты он внутренне подтягивался, напрягался, мысль работала четко. А внешне, напротив, Сурин расслаблялся, принимал беспечный и даже легкомысленный вид. Вот и сейчас он добродушно улыбнулся, лениво достал пачку «Казбека», предложил Кошкину закурить, сам взял папиросу, постучал мундштуком по коробке, не спеша достал спички, прикурил, выпустив кольца сизоватого дыма.
- Обратиться в правительство - это ваша мысль, Михаил Ильич. Она, безусловно, логична в данной ситуации, но не сулит успеха.
- Почему? Почему вы так думаете?
- Это вытекает из моего, правда небольшого, бюрократического опыта. Во-первых, лично вы не можете выйти на правительство, соответствующее представление должен сделать ваш наркомат. Предположим, вам удастся убедить руководство наркомата и представление об изменении тактико-технических требований будет внесено. Оно не может и не будет рассматриваться без заключения нашего наркомата, а значит, нашего Главного управления, сиречь Салова. Это по меньшей мере потребует много времени, а результат, увы, весьма сомнителен. ТТХ нового танка до их утверждения обсуждались с учетом многих факторов и с участием многих ответственных лиц, в том числе и руководства нашего наркомата. Вы не поверите, сколько было согласований по каждому пункту и сколько собрано виз. Вряд ли все эти солидные люди охотно признают теперь, что они, мягко говоря, ошиблись, а грубее - безответственны и некомпетентны, ибо не знают, какой танк в действительности нужен Красной Армии и каковы сегодня реальные возможности нашей промышленности. А ваш Метелин, кстати сказать, техник по образованию, выходит, знает это лучше их.
