Среди них оказался один человек, который был родом из Орвиса. Я довольно коротко сошелся с ним, хотя и понимал, что это небезопасно: Капары наводнили все лагеря провокаторами. Тем не менее я, в конце концов, решил, что этот Тунзо Бор - парень что надо, и однажды, улучив момент, спросил, не знаком ли ему человек по имен Хандон Гар.
Мой вопрос, по-видимому, насторожил его. Он сразу как-то замкнулся.
- Нет, - недоверчивым голосом ответил он. - Я не знаю человека с таким именем. А почему ты спрашиваешь о нем?
- У меня есть что сообщить ему, - ответил я.
- От кого у тебя сообщение?
- От друга из Орвиса.
- Вот как... - протянул он, а потом добавил уже более решительным тоном. - Не знаю я никакого Хандона Гара, но даже если он находится здесь, можешь быть уверен, что числится он под другим именем.
- Не знаю, - сказал я. - Но мне обязательно надо его отыскать. Я хотел бы ему кое-что передать.
У меня почти не оставалось сомнений в том, что Тунзо Бор лжет, что он знает Хандона Гара и что тот, вполне возможно, находится в этом же самом лагере. Однако продолжать расспросы дальше я не стал - это бы только усилило подозрительность Тунзо Бора, и добиться от него правды все равно бы не удалось.
Работая на износ, мы питались впроголодь. По-моему, эти Капары очень тупые и недальновидные существа: рабочая сила им нужна, а обращались с заключенными из рук вон скверно. В результате уровень смертности в лагерях чрезвычайно высок. Я обратил внимание на то, что Капарам хронически недостает продуктов питания, и в то же время они крайне недальновидно забивают до смерти или изнуряют непосильной работой людей, которые могли бы обеспечить их этой самой пищей.
Участь так называемых свободных рабочих чуть-чуть лучше, но ненамного. По сути, они также являются рабами, хоть их и не содержат в лагерях. Хотя эти люди в подавляющем большинстве - родом из Капары, их тоже перегружают работой и обращаются с ними не менее жестоко, чем с выходцами из завоеванным стран.
Значительно лучше условия жизни военных. Однако по-настоящему благоденствуют сотрудники Забо, которых боятся все, не исключая даже армейских офицеров. Эта политическая элита живет в роскоши, если вообще можно говорить о какой-то роскоши здесь, в Капаре.
После недели изнурительного труда и скудной кормёжки я был переведен на более легкую работу в саду офицера, надзирающего за лагерем. Правда, меня постоянно сопровождал вооруженный охранник, который оставался рядом со мной в течение всего рабочего дня. Не могу сказать, что он плохо обходился со мной, во всяком случае, ни разу не выкидывал тех штучек, к которым столь привычна лагерная охрана. Кормили меня тоже вполне сносно, иногда даже с офицерской кухни. Я не очень понимал, в чем заключается причина перемены в отношении ко мне, но спросить не решался. В конце концов, охранник разговорился сам, и кое-что прояснилось.
- Между прочим, - обратился он однажды ко мне, - кто ты такой?
- Номер 267 М 9436, - отрапортовал я.
- Да нет, - поморщился он. - Я спрашиваю, как тебя зовут.
- Насколько мне известно, нам запрещено пользоваться именами, напомнил ему я.
- Если я спрашиваю, значит, можно, - сказал он.
- Хорошо, - не стал я спорить. - Меня зовут Корван Дан.
- Откуда ты?
- Из Орвиса.
Он покачал головой.
- Не понимаю.
- Что именно?
- Не понимаю, почему с тобой приказано обращаться гораздо лучше, чем с другими заключенными, - объяснил он. - Тем более, что это распоряжение исходит от самого Гуррула.
- Этого я тоже не знаю, - соврал я.
На самом деле, я, конечно, кое о чем догадывался. Вероятно, причина этого заключалась в том, что Гуррул все еще изучает меня и, может быть, склоняется к мнению, что я могу представлять для Капаров определенную ценность. Уж, во всяком случае, не из соображений же гуманности так изменилось отношение ко мне. В чем-в чем, а в этом Гуррула никак не заподозришь.
Глава 4
Когда небо не закрыто облаками, ночи на Полоде воистину восхитительны. Одна за другой величаво движутся по небесам в течение всей ночи планеты. Благодаря их отсвету ночи стоят ясные, светлые.
