— Ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба-бах!..
— А-а-а! — Дико заверещал первый раненный в стане москвичей…
Вот тут-то и началось настоящее побоище…
Стреляли все, у кого было оружие, а оно было у каждого…
— Бах-бах-бах! — Лаяли пистолеты.
— Та-та-та-та-та-та-та! — Захлебывались длинными очередями автоматы…
А Кабан…
Видимо он и самом деле был счастливчиком…
Он, как и его «коллега» Пика, находился на пятачке между двух огней, и ему пришлось пятиться, уподобившись раку, назад, отстреливаясь…
Метр, другой, пять метров…
Вдруг он увидел, как Пику опрокинула на спину автоматная очередь, и…
Видимо его счастьем было боевое армейское прошлое в разведбате ВДВ… Каким-то необъяснимым чутьем он понял, что его прямо сейчас подстрелят, и прыгнул в сторону, сделав кувырок через голову и плечо…
— Ду-ду-ду-ду-ду-ду!..
Этот басовитый голос ПКМа Сергей никогда, и ни за что не спутал бы ни каким другим оружием, потому что два года был штатным пулеметчиком, и как никто другой знал возможности этого грозного оружия…
— В-ва-ва-вау-у! — Взвыли мартовскими котами пули, поднимая фонтаны пыли там, где только что находился Кабан.
— А-а, с-суки! — Проорал Кабан, и обернулся к своим бойцам. — Пулеметчика рубите! Всем по пулеметчику! А то он нас в капусту посечет!
И в этот момент он увидел, как тяжелые пулеметные пули в нескольких местах разорвали на груди Ворона роскошный пиджак…
— П-падлы-ы-ы! Ба-ба-ба-ба-бах!
Его Стечкин уже был переключен на автоматический огонь, и Кабан, так как его учили еще в сержантской «учебке», быстро передвигался боком, одновременно стреляя по противнику.
— Ба-ба-бах!..
Грохот от выстрелов стоял такой, что казалось здесь шли самые настоящие боевые действия…
Да, собственно, именно так оно и было — огонь вели одновременно около сотни человек… Встречный бой…
Боевики с обеих сторон уже успели немного рассосаться по территории, кто-то даже успел добежать до скелета здания и даже добраться до второго этажа, но… Постепенно силы с обеих сторон таяли — воровская братва уничтожала друг друга безжалостно…
Сергей крутился, как юла, непрерывно стреляя по «противнику»…
Он то прятался за бетонными обломками, то за какой-то трубой… В какой-то момент, отстреляв вторую обойму, он отбросил в сторону свой АПС, прыгнул, словно в бассейн, «щучкой», и… Совершив кувырок через голову оказался у «Мерседеса» Ворона, с автоматом в руках — так подбирать оружие во время боя, чтобы не поймать пулю, их учили долго и муторно, но теперь Кабан был безмерно благодарен своим инструкторам…
— Ворон! Ворон! — Он наклонился на московским паханом. — Жив, пахан?!!
Вор был еще жив, но…
Сергей видел такие ранения на войне и понял, что тому осталось уже совсем недолго.
Видимо пулеметная очередь разорвала вору не только брюшину, но и легкие — вся его грудь была обильно залита кровью. Кровь сочилась и из уголка рта вора.
Ворон, мутным взглядом умирающего, посмотрел на Сергея, и проговорил, захлебываясь, пузырившейся на губах кровавой пеной:
— Кабан… Чемодан… Забери…
Сергей посмотрел на остановившийся взгляд умершего московского вора, и огляделся по сторонам…
Бой между бандитами уже шел на спад…
С обеих сторон оставалось не больше чем по 6–7 человек, самых опытных, или самых трусливых, которые сумели дожить до этой минуты…
— А ну-ка вали этих фуцанов, пацаны! — Проорал Кабан, и передернул затвор АКСУ. — Всех под косу на хрен! Та-та-та-та-та! Та-та! Та-та-та!
Прятавшиеся, было, до этого времени за машинами, оставшиеся в живых бойцы московского пахана, опять стали стрелять дружными очередями… В ответ раздались такие же дружные очереди уральских бандюков…
— Та-та-та! Та-та! — Постреливал Кабан из-за «Мерседеса», и попутно пытался открыть дипломат. — Открывайся же, падла! Та-та-та-та-та!
И в этот момент…
— Б-бу-бу-у!!! — Мощно рванула граната.
— А-а-а, бля! — Вскрикнул Кабан.
Мощный удар опрокинул его на спину… И волна резкой боли окатила Сергея с головы до ног…
Он отполз на метр, оперся спиной о колесо «Мерседеса», и посмотрел на свое окровавленное плечо:
— С-суки! Пометили!.. — Прошипел Сергей от боли. — Хорошо, хоть левое…
Кабан подполз к мертвому Ворону, открыл, наконец-то, дипломат, достал из него тугой, плотно обмотанный скотчем сверток, размером с четвертину кирпича, и сунул его за пазуху:
