— Может и прав, — Саша снова лег. — Только… Ты заметил, как он вначале загавкал? И только потом, когда я не прогнулся, он быстренько сменил пластинку и стал уговаривать.
— Заметил, — согласился Давид. — Ну и что с того? Есть такие люди, которые не мыслят себя без принадлежности к чему-то большему. В чем можно упрекнуть Цви? В том, что он всего себя отдает борьбе? Без таких, как он, не победили бы немца.
— Такие комиссары страшнее врагов. Я уже видел, как они воюют. Сами лягут и бойцов видимо-невидимо положат, — скривился Саша.
— Только я еще кое-что заметил. Ты с ним вот так спокойно и уверенно разговаривал. А с комиссарами в Красной Армии ты тоже так разговаривал? Что-то мне подсказывает, что нет. Там за такие слова… — покачал головой Давид.
— Хочешь сказать, что мне надо им в ножки кланяться и руки целовать? Только за то, что мне позволяют чуть больше, чем раньше?
— Нет, но мне непонятно, почему ты не хочешь помочь отвоевать Эрец Исраэль. Ведь ты легко смог бы стать офицером в новой еврейской армии…
— Я бы объяснил, но ты не поймешь, — оборвал Давида Саша. — Я уже не тот студент, который в 41-м на фронт добровольцем ушел!
— А ты попробуй, — подал голос Мозес. — Расскажи нам свою историю. Или тоже скажешь, что мы тебе никто?
— Нет. После сегодняшнего не скажу. Ладно… я вам расскажу, по крайней мере часть. Но прежде чем я это сделаю, я хотел бы услышать Давида. Мне чертовски интересно знать, что за музыку он сегодня сыграл. Ведь до самых кишок пробрало и не только меня. Ну, друг наш музыкант, рассказывай! — Саша ткнул кулаком в тюфяк над головой и поморщился, когда труха посыпалась ему за шиворот.
— Я? — опешил Давид.
— Да, ты, — усмехнулся Саша. — Откровенность за откровенность!
— Мне тоже интересно, — подхватил Генрих. — Расскажи, Давид!
— Ладно, — тихим голосом ответил Давид. — Я расскажу… Когда немцы пришли во Львов, они согнали всех евреев в гетто. Они везде так делали, — начал свой рассказ Давид. Слушатели согласно кивнули. — Кроме гетто они устроили на окраине лагерь. Они его называли «рабочим». Там были мастерские, где работали заключенные — украинцы, поляки, евреи. Но это было совсем не тихое место, там все время убивали. На трамваях привозили людей из гетто, с железнодорожной станции. Вели их за лагерь, в Пески — мы это место называли «Долиной смерти» и там расстреливали. Все время расстреливали, вешали… А еще комендант, бывало, стрелял из автомата по рабочим. Выйдет на балкон канцелярии и стреляет, пока кого-то не убьет. И жена его тоже стреляла. Охранники соревновались — кто больше убьет, кто придумает самую изощренную казнь. Но не этим славился лагерь. Первый комендант, Рокито, был изрядным меломаном, кажется, сам на чем-то играл. Но при нас он не играл, только слушал. Он собрал оркестр мирового уровня. Из заключенных, конечно, из кого еще? Я тоже был в этом оркестре, — Давид посмотрел Генриху прямо в глаза. Видно было, что ему тяжело говорить. — Ты спрашивал, что это за мелодия? Мы всегда играли ее, когда вешали. Разная музыка для разных казней. Расстрел — фокстрот, повешение — танго. Это танго…
— А кто ее написал? — спросил Саша.
— Не знаю, — покачал головой Давид. — Думаю, что Куба Мунд, так звали нашего дирижера. Эх, что за оркестр был — лучшие из лучших! Куба был дирижером Львовской оперы, а еще профессор Штрикс, да и многие другие. Там такие музыканты были — не стыдно в любую столицу — хоть в Париж, хоть в Рим, хоть в Лондон с гастролями. Я то так, сбоку при них пристроился…
— Ты хорошо играл, — сказал Генрих. — А что случилось потом?
— Потом всех расстреляли, — горько усмехнулся Давид. — Больше никто это танго сыграть не сможет, я последний кто помнит ноты.
— А как тебе удалось уцелеть? — не сдержал любопытного вопроса Генрих.
— На сегодня достаточно вопросов, — Давид лег и отвернулся к стене. Генрих посмотрел на его напряженную спину и проглотил вертевшиеся на языке слова. Давид помолчал и глухо сказал в пустоту, ни к кому не обращаясь:
— Интересно, они вообще люди, эти немцы? Мне иногда казалось, что они какие-то натянувшие человеческую кожу чудовища. Ходит, говорит как человек, а внутри паук, или ящер…
