— А как насчет других ваших талантов? — тихо, почти шепотом спросил Лэтэм. — Ложь? Обман? Шантаж?
Эти три слова поразили Фуллертона, как резкий удар в солнечное сплетение. Оглушенный, он откинулся на спинку стула.
— Что? — выдохнул он.
Прежде чем заговорить, Лэтэм несколько секунд смотрел на Фуллертона.
— Неужели вы думали, мы не знаем, что вы употребляли наркотики? Вы полагали, мы так глупы? Вы намеревались поступить в СП и показать нам, насколько вы умнее нас? Хотели ткнуть нас носом в наши ошибки?
Фуллертон положил руки на колени, невероятным усилием заставляя себя не сжимать их в кулаки.
— Не знаю, что вы думаете о моих поступках, сэр, но смею вас заверить... — Он замолчал, подыскивая слова.
— Заверить меня в чем? — спросил Лэтэм.
— Кто-то обманул вас, сэр.
— А я совершенно уверен, что это правда, Фуллертон.
— Что бы вам ни сказали, это ложь. Кто-то пытается подставить меня.
— Зачем кому-то делать такое?
Фуллертон покачал головой. Мысли его смешались. Как это понять, черт побери? Что известно Лэтэму? И чего он хочет?
— Вы отрицаете, что нюхаете кокаин? — продолжал комиссар.
— Отрицаю, — ответил Фуллертон.
— И коноплю не употребляете?
— Я никогда не курил даже сигарет, сэр. Послушайте, я сдал анализы мочи, когда проходил медицинскую комиссию. Вероятно, ее проверили и на наличие наркотиков.
— Конечно.
— Ну, и?
— И анализ показал, что вы чисты, как первый снег.
— Как и вы. Это ведь что-то доказывает, не так ли?
Лэтэм слабо улыбнулся:
— Доказывает, что вы весьма сообразительны, Фуллертон. Точнее, что вам хотелось бы быть сообразительным.
Фуллертон снова наклонился вперед, пытаясь скрыть волнение.
— Мое прошлое проверили, сэр. За мной не числится никаких преступлений, даже превышения скорости.
— Вы отрицаете, что регулярно принимаете наркотики?
— Отрицаю.
— И что употребляли коноплю в университете? Глаза у Фуллертона полезли на лоб, во рту пересохло.
— Вас поймали с тремя унциями конопли в туалете во время концерта по случаю окончания семестра, не так ли? — продолжал Лэтэм, прожигая Фуллертона взглядом насквозь.
Фуллертон старался сдержать дрожь в руках.
— Будь это так, меня бы отчислили.
— Да, если бы ваш куратор не был вашим покупателем. Если бы вы не заставили его замять дело, угрожая в противном случае выдать его. Могу также объяснить, как вы вошли в пятерку лучших выпускников.
— Я получил диплом заслуженно, — быстро ответил Фуллертон. Слишком быстро, как потом сообразил. — Нет ни одного доказательства. Это все слухи.
— Нам вполне достаточно слухов, — сказал Лэтэм. — Здесь не суд, не надо убеждать присяжных.
— Тогда к чему все это? Предупреждение без осуждения?
— Вы полагаете, я бы здесь присутствовал, если бы обо всем этом упоминалось в деле? Думаете, у меня нет других занятий, как беседовать с тем, кто считает себя умнее всех?
Во рту у Фуллертона пересохло, нос зачесался, и ему хотелось потереть его. Но он знал: если поднимет руку, она задрожит.
— Мне не интересно уличать наркоманов, Фуллертон. Зато мне любопытно знать, насколько сильно вы хотите стать офицером полиции. Настоящим офицером.
— Да, сэр, хочу.
Лэтэм взглянул на Фуллертона, его рот превратился в узкую полоску. Он медленно кивнул:
— Очень хорошо. С этого момента я требую от вас абсолютной честности. Понятно?
Фуллертон облизнул сухие губы.
— Согласен, сэр.
— Благодарю, — сказал Лэтэм. — Какие наркотики вы употребляете?
— Кокаин, сэр. Время от времени. Коноплю. Экстази.
— Героин?
— В прошлом, сэр. Только нюхал, никогда не кололся.
— ЛСД?
— После университета — ни разу, сэр. Мне не нравится терять контроль над собой.
— Вы не считаете себя наркоманом?
Фуллертон покачал головой:
— У меня нет потребности, сэр. Я употребляю, потому что это приятно, а не потому, что необходимо.
— Так говорят все наркоманы.
— Я обходился без наркотиков неделями, сэр. Это не проблема.
— Вы подменили мочу?
— Я дал приятелю пятьдесят фунтов за бутылку его мочи.
— А ваш руководитель в Оксфорде? Вы шантажировали его?
Фуллертон кивнул:
— Только за коноплю, клянусь. Первым в университете я стал заслуженно.
— Вы все еще торгуете?
Фуллертон скривился:
— Это зависит, сэр...
