«Это-то нас и беспокоит», — подумали колдуньи, но оставили мысли при себе. Они расстались, пообещав держать друг друга в курсе событий. Но, сев в машину, Мартино не выразил никакого желания тронуться с места.
— Удивительная девица, — сказала Роберта. — И она права в отношении цыган. — Она заметила, что машина не движется. — Хотите, чтобы я вас подтолкнула?
Он вдруг выскочил из автомобиля, пробежал под дождем до крыльца и позвонил. Сюзи открыла. Разговор был коротким. Он что-то вручил ей, вернулся, завел двигатель одним поворотом заводной ручки и сел за руль. На его лице сияла улыбка.
— Что будем делать с открытиями мисс Бовенс? Надо же… Убийца, работающий как палач, это не пустяк.
Моргенстерн спрашивала себя, какая муха его укусила. Потом вспомнила, что Мартино на тридцать лет меньше, чем ей, и он явно влюблен.
— Фулд вызвал всех на восемь часов утра, — напомнила она, чтобы хоть как-то охладить его пыл. — Тогда-то и сообщим все, а потом решим, что делать дальше.
— Скажем про Пишенетта и Мишо?
— Предпочитаю оставить Пишенетта и Мишо себе.
— Но ведь министр безопасности потребовал от отдела отыскать автора Барометра? — возмутился образцовый служащий.
— В любом случае до завтрашнего утра у нас руки развязаны. Воспользуйтесь этим. Мне кажется, что вскоре события резко ускорятся.
— Отменно! Где вас высадить?
— У Музея. Мне надо отпечатать последнюю страницу вашего древа. Вернее, первую.
— Вот как? Гениально!
То, что личность основательницы его династии будет вскоре открыта ему, совершенно вылетело у него из головы. Он ехал к Музею, насвистывая. Там, где было серое, он видел синее, зеленое, радужное и мелких птах.
— Кстати, вы, надеюсь, завтра придете? — вдруг воскликнул он.
— Приду куда?
— На хеппенинг! Мать организует хеппенинг во время чайной церемонии! — Он весело гуднул, сообщая радостную весть всему городу. — Вы разве не получили приглашение?
— Я не была дома со вчерашнего вечера. Хеппенинг во время чайной церемонии? Отлично! У меня нет никаких дел. Приду с удовольствием. И заодно покажу ей ваше древо.
Мартино удалось держать язык за зубами почти сто метров.
— Сюзи тоже будет, — сообщил он с придыханием. — Она сказала «да».
Вот и приехали, подумала Роберта. Молодой человек словно витал в Эфире, и она решила, что говорить с ним не о чем.
Мартино высадил Роберту перед решеткой Музея. Перед тем как расстаться с замечтавшимся Мартино, она посоветовала ему:
— Будь внимательней на дороге. Езжай, Ромео.
Роберта посмотрела вслед автомобилю, удалявшемуся со скоростью тихой лошадиной трусцы, что было хорошим знаком.
Проявив последний лист древа Мартино, колдунья по просьбе Грегуара сорвала на своей грядке несколько стеблей эстрагона, готовясь к ужину. Потом вернулась домой, презирая дождь и прохожих, которые шли, низко опустив головы, словно не видя невысокой женщины, встречавшейся им на пути.
На щитах с избирательными плакатами появились необычные афиши, закрывшие лица Фулда, муниципа и прочих кандидатов. Уведомления о розыске близких, расклеенные базельцами. Роберта насчитала добрый десяток разных объявлений с фотографиями и номерами телефонов. Эти призывы о помощи не предвещали ничего хорошего.
Поэтому Роберта зашла на центральный телеграф, чуть-чуть не дойдя до дома. И отослала телеграмму Фулду, в которой сообщала об открытии Сюзи. Потом взяла свою почту и взбежала на седьмой этаж.
В пачке писем было приглашение от Мартино с припиской Клементины, толстый конверт из нотариальной конторы с копией завещания майора Грубера и ключами от дома на улице Мимоз, формуляр для отсылки после подписи. Перепись продолжала преследовать ее, в очередной раз требуя сообщить свой адрес… Роберта решила сохранить письмо. Однажды она откроет Музей Общественного Беспорядка. И это письмо в рамочке займет достойное место.
Самое лучшее она приберегла на десерт: весенне-летний каталог «Боди Префект»! Толстая и тяжеленная книга с цветными фотографиями новинок на глянцевой бумаге.
— Самонесущие корсеты специально для беременных, какая идея, — присвистнула она, останавливаясь перед дверью.
Нужен был ей или не нужен данный товар, но она восхищалась этим норвежским предприятием, укрывшимся в каком-то фьорде с непроизносимым названием. Она считала, что «Боди Перфект» служил освобождению женщины в той же мере, что право на голосование и противозачаточная пилюля.
