— Синьорина права, — согласилась консьержка.
— Но, не зная точного адреса, мы не сможем доставить бандероль в срок, — сурово добавила синьорина. — А теперь пойдем, мы и так отняли слишком много времени.
— Ну что вы! Что вы! — поспешила успокоить ее консьержка. — Мне так жаль, что у таких хороших ребят будут из-за этого неприятности…
— В этом нет вашей вины, — грустно сказал Ансельмо, собираясь уходить.
— Постойте!
Они остановились.
— Я дам вам адрес. Они мне его оставили на всякий случай.
Хорошие ребята одарили друг друга победными взглядами.
— Спасибо большое! Вы нам так помогли! — ликовал Ансельмо.
— Не за что. Только впредь уж будь повнимательней с этими посылками. Не все ж твоей девушке улаживать твои дела!
Хорошие ребята расстались с консьержкой и вышли на улицу.
— Вот не ожидала! — сказала Грета, и глаза у нее светились как звезды.
— Чего?
Того, что он сядет в поезд и поедет за ней, что они влетят в дом, где живет ее отец, что обведут вокруг пальца бдительную консьержку и, главное, что Ансельмо назовет ее своей девушкой.
— Ничего из того, что ты сделал и сказал в последние двадцать минут.
— Знаешь, что самое интересное? — спросил Ансельмо, искренне удивляясь. — Я сам этого не ожидал.
— Твой голландский десерт всегда изумителен, Марта, — похвалила хозяйку госпожа Дюваль, проглатывая последний кусок еще теплой вафли. — Правда, к своему стыду, я никак не могу запомнить, как он называется. — Гостья запустила руку в волосы, словно надеялась найти ответ в аккуратных волнах укладки. — Такое необычное название…
— Стропвафли. Я делаю их по рецепту моей матери. Эммина бабушка питает подлинную страсть к этим вафлям. Правда, darling?
Darling, откровенно и нелюбезно скучавшая с самого начала ужина, неуверенно качнула головой вверх и вниз.
Марта продолжала в таком тоне, будто любимая внучка далекой голландской бабушки выдала вежливый и участливый комментарий.
— Она делает их с разными начинками, но лично я предпочитаю традиционный вариант: сахарный сироп с корицей.
— Специи способствуют пищеварению, — громко проинформировал присутствующих сын гостей Алессандро.
Эмма отчетливо представила себе, как выплюнет в тарелку этого умника комок сахара с корицей, который она, скучая, тщательно пережевывала вот уже несколько минут, встанет из-за стола, пожелает всем спокойной ночи и удалится со сцены под возмущенные взгляды публики. Но для этого надо было подойти ближе к тинейджеру. Пусть даже на мгновение. Эта мысль вызывала в ней глубокое отвращение. Он же улыбался ей с самого своего прихода, так интенсивно сдвигая щеки к скулам, что, казалось, прыщи, в изобилии зревшие на его лице, вот-вот взорвутся. Вот чему он улыбается? Человек с такими прыщами не должен улыбаться. Он должен рыдать дни напролет и не высовываться из дома, и уж во всяком случае ни под каким предлогом не входить в их дом. А он улыбался и мило беседовал с ее матерью, словно с хорошей приятельницей. И мать, кажется, была… польщена.
— Какие планы на следующий год, Алессандро? — спросила Марта у своего «приятеля». — Ты уже выбрал лицей?
— Вообще-то я через десять дней уезжаю в Китай. Решил проучиться один триместр в частной школе в Пекине. Чтобы подтянуть язык.
— Похоже, что китайский вскоре станет важнее английского, — рассеянно прокомментировала госпожа Дюваль.
— Это факт, мама, — поддержал ее сын. — И потом, мне это очень пригодится в американской школе в следующем году. Они хотят провести эксперимент и ввести китайский в обязательную программу школы. Думаю, Эмма уже знает об этом.
Она ничего не знала. Какая американская школа? Какое ей до нее дело?
— Что еще за школа такая?
— Ты пойдешь в нее в следующем году, darling. Когда окончишь среднюю школу.
Эмма вытаращила на мать огромные глаза. Она еще не думала, в какую школу ей пойти после средней. Но была уверена, что выбирать будет она сама. И тут вдруг поняла, что за нее уже все решили.
— Выходит, я могу надеяться, что это лишь первый наш совместный ужин, — расцвел от счастья прыщавый умник.
Господин и госпожа Дюваль посмотрели на сына с одинаковой нежностью и одинаковой гордостью. Казалось, им это рябое лицо и его менторское выражение вовсе не противны. Напротив, оно их забавляет, как может позабавить щенок, который учится ходить и падает, и все вокруг смеются, но никто ничего другого от него не ждет — все и так его любят, таким, какой он есть. На Эмму ее родители никогда так не смотрели. Она прониклась к умнику тихой завистью.
