Найдя на платке руну, Арей обвел ее пальцем. Платок соскользнул на пол.
- Ну! - сказал Арей. - Я готов! Вызывай того, кого должен!
За спиной у него шевельнулся воздух. Барон мрака резко повернулся. Посреди комнаты покачивалась серая тень, не имевшая лица. Сквозь ее спину просвечивала стена с плакатом гражданской обороны. Сидящий в кустах автоматчик бледным пунктиром метко стрелял в мотоциклиста. За спиной у мотоциклиста прорастал атомный гриб. Двое солдат в плащ-палатках любовались им правильно - лежа в ямке головой к взрыву, третий же влез на дерево и был за это зачеркнут красным крестиком.
Тень покачнулась и ветром повлеклась к Арею. На ходу она разделялась: и тогда Арею начало казаться, что теней много - не меньше семи. Мечник требовательно выставил навстречу ему ладонь:
- Ты лишенец, существо, наказанное мраком! Остановись! Это приказ!
Тень остановилась. От нее исходили волны то холода, то жара. Стоявший на столе стакан вначале покрылся изморозью, а потом, почернев, осыпался.
- Отвечай мне! Зачем Орл нарисовал на платке защитную руну? - крикнул Арей.
- Он боялся, - хором звучащих слитно голосов отозвалась тень.
- Кого? Тебя?
Лишенец вгляделся в него провалами глаз. Арею показалось, что на него смотрят семь стертых, неузнаваемо расплывчатых лиц.
- Нет.
- А кого? Отвечай!
- Орл боялся тебя, Арей, и хотел отомстить, если погибнет! - Голос лишенца заползал в уши, как могильная сырость.
Барону мрака не понравилось, что тень знает его имя. Тени забывают все. Нужен очень веский повод, чтобы они кого-то запомнили. Таким поводом могут стать любовь или ненависть. Но любовью тут не пахло.
- Почему Орл был так уверен, что ты сумеешь отомстить? Ты тень, а я страж мрака!
- У меня есть над тобой власть. Орл сплел меня из теней тех, кого ты зарубил.
- Очень мило с его стороны.
- Мы не забыли, кто рассек наши тела и сорвал дархи! За это мы отнимем у тебя то, что тебе дороже всего, - прошелестел лишенец. Он постоянно перескакивал с единственного числа на множественное.
- Мне ничего не дорого! - вздрогнув, сказал Арей.
Призрак укоризненно качнулся.
- Не обманывай! Ложь - тень правды, а о тенях нам известно все!
Арей не стал тратить время на замах. Меч, полыхнувший в его руке, рассек тень от плеча и до пояса. Тень опустила голову и грустно поглядела на рану. Порез на груди быстро затягивался серым туманом.
- Когда-то этот меч уже убил нас. Второй раз не сможет. Тень можно убить только тенью меча.
- Подсказываешь? Зачем? - Арей снова махнул клинком. На этот раз между серой фигурой и раскачивающейся на проводе лампой. Тень меча скольз-нула по шее призрака.
Тень погрозила барону худым пальцем.
- Не так быстро! Нельзя убить безымянного! - сказал лишенец и точно сквозняком повлекся к двери.
- Как тебя остановить? Отвечай! - крикнул Арей.
От двери послышался собачий лай. Варвара стояла рядом с Добряком и держала пса за ошейник.
- Корнелий сказал: все ушли! А с кем вы разговариваете? - удивленно спросила она. Тени она не видела, хотя та была перед ней.
Тень оглянулась на Арея и, насмехаясь, обняла Варвару за плечи.
- Ты должен вспомнить того из нас, кого убил безвинно, и назвать его имя. Попытка только одна. Если ошибешься - она умрет, - сказал призрак и исчез.
Неблагодарный усопшему Государю будет неблагодарен царствующему.
Из письма графа А. В. Суворова к Д. И. Хвостову
О том, что в Москве день мало чем отличается от ночи, Эссиорх догадывался и прежде, но впервые ясно осознал сей факт первого октября, когда в половине четвертого утра попал в пробку при выезде на Садовое кольцо. Мотоциклисту пробка не страшна, и он объехал ее, лавируя между автомобилями.
Пробка возникла из-за аварии. Девушка девятнадцати лет на большом джипе подшибла сразу четыре машины, заперлась в автомобиле и трусливо звонила маме. Мужики из подбитых машин грустно бродили вокруг джипа и пытались заглянуть внутрь сквозь тонированные стекла.
Эссиорх притормозил, раздумывая, не следует ли помочь девушке, но, мимоходом подслушав ее разговор со свежеразбуженной мамой, осознал, что помогать надо, скорее, мужикам. У Эссиорха стало гадко на душе. Превратить родительское чувство в уродство мрак сумел только в двадцатом веке. При этом, глумясь, Лигул ухитрился оставить у того, чем оно стало, название «любовь». Свет дает человеку любовь с запасом, на много детей. Человек же расходует все на одного. В результате получается бредовая ситуация сверхзаботы, при которой растения поливаются не водой, а концентрированными удобрениями.
