— Ты хочешь вывести меня из себя, — промолвил Киракис, рассеянно посматривая в окно — они уже приближались к международному аэропорту Лос-Анджелеса. — А я так надеялся, что ты поймешь. Управлять корпорацией должен только Киракис. И контрольный пакет акций всегда должен оставаться у Киракисов.
— В каких скрижалях это записано, отец? — холодно спросил Александр.
— Я вижу, с тобой бесполезно разговаривать, — раздосадованно сказал Киракис. Порой Александр становился упрям как осел, подумал он. Господи, неужели он никогда не созреет для того, чтобы достойно править империей Киракисов?
Сидя в своем небольшом кабинете в здании студии Кей-Экс-Эл-Эй, Мередит рассказывала Кей Уилсон, одной из своих коллег, занимавшей пост технического директора студии, о сегодняшних результатах. Мередит не скрывала разочарования из-за того, что не сумела взять интервью у Константина Киракиса, однако призналась, что сын магната приятно поразил её.
— Я рассчитывала увидеть перед собой Синюю Бороду, — сказала она, — а он оказался Прекрасным принцем.
— Рада за тебя, — улыбнулась Кей, наливая себе кофе из установленной в углу кабинета кофеварки. Затем, положив себе в чашку два кусочка сахара из миниатюрной сахарницы, выдвинула ящик стола, в котором, как она знала, Мередит держала банку сливок. — Скажи, он и в самом деле такой красавчик, каким выглядит на фотографиях?
— Даже лучше, — без малейшего замешательства ответила Мередит. — Причем, что самое любопытное, он совершенно не задирает носа. Хотя имеет полное право… если, конечно, хоть изредка смотрится в зеркало.
— Мда, вижу, он произвел на тебя неизгладимое впечатление, — промолвила Кей, многозначительно улыбаясь.
— Пожалуйста, без пошлых намеков, — сказала Мередит. — Просто он вел себя как настоящий мужчина. Да и трудно судить о человеке, проведя с ним какой-то час в битком набитом ресторане.
— Все понятно, — закивала Кей. — Тогда скажи мне вот что. Ежу ясно, что он произвел на тебя впечатление. Почему тогда ты не взяла интервью у него?
— Я и сама об этом думала, — призналась Мередит. — Поначалу он показался мне совершенно открытым. Я даже подумала, что смогу легко его разговорить. Однако чем дальше, тем очевиднее становилось, что нечего и мечтать о том, чтобы вывести его на откровенность. Несмотря на всю любезность и обходительность, он необычайно ловко и умело уклонялся от беседы по поводу любого, хоть мало-мальски интересного для меня вопроса. В итоге я поняла, что это чрезвычайно скрытная личность.
— Ага, загадочный мужчина! — торжествующе воскликнула Кей. — Звучит заманчиво. — Примостившись на край письменного стола Мередит, она заглянула в её записи. — А можно полюбопытствовать — кого ты интервьюируешь завтра?
— Ника Холлидея. Лучше известного нашим любителям кино как самого модного кинорежиссера — открытие этого года. Это слова нашего директора, а не мои. — В голосе Мередит звучал плохо скрытый сарказм. — Должно быть раздутый от самомнения, как мыльный пузырь.
— Кто знает, — промолвила Кей.
Мередит скорчила гримаску. — Учитывая мое невезение, я готова побиться об заклад на свое недельное жалованье.
Кей от души расхохоталась.
— Просто у тебя трудный день выдался, — сказала она. — Это синдром под названием «Ах-что-делать-я-не-успела-взять-интервью-для сегодняшнего-выпуска». Потерпи, и ветер переменится. Так всегда бывает.
Нью-Йорк.
— Ты не передумал? — спросил Константин Киракис у своего сына в аэропорту Кеннеди уже на взлетном поле, рядом со столь знакомым бело-голубым лайнером. — Может, все-таки полетишь со мной? Мамочка так порадуется.
— Отец, ничто так не порадовало бы меня самого, как возможность слетать в Грецию и хоть немного побыть с мамой, — устало сказал Александр. — Но, увы, как я уже говорил, сейчас я слишком занят и не могу этого себе позволить…
Приостановившись возле самого трапа, Киракис жестом оборвал сына.
— Да, я знаю, дел у тебя много, — со вздохом произнес он. — Наверное, мне следует поблагодарить тебя за столь горячий интерес к нашему семейному бизнесу. Что ж, попробую объяснить все это твоей матери. Но только предупреждаю — она очень огорчится, что ты не прилетел со мной.
