Танцующая в Аушвице - страница 15
— Может, нам и нужно привыкнуть друг к другу, — соглашаюсь я, — но то, что говорит Маринус о нацистских идеях, это неправильно! Я знаю немцев, и совсем не с лучшей стороны.
— Как раз хорошо, что к власти придет энергичное правительство, способное дать людям работу и позаботиться об экономике, — пробует урезонить меня Лео. — А то сейчас какое-то сонное стадо. С ним страны не построишь. Немцев ты знаешь только по детским воспоминаниям. С той поры они сильно развились в лучшую сторону, ты же видишь все в черном свете.
— К тому же, — продолжает он, — ты не должна забывать, что Маринус привык к другому типу женщин. Бетси никогда ему не перечит. Скажу тебе честно, я даже горжусь тем, что у тебя есть собственное мнение и ты готова его защищать. Когда ты горячишься, я нахожу тебя ужасно привлекательной и еще больше влюбляюсь. И потом, — утешает он меня, — мы живем здесь только временно, вот увидишь — все будет хорошо!
Я не отвечаю, прижимаюсь к нему и засыпаю.
На следующий вечер в гостиной снова звучат восторженные речи про Гитлера, а потом мы лежим в постели, и я опять начинаю что-то взволнованно доказывать Лео. Напряжение растет. Я чувствую, что и Лео понимает это. Я замолкаю и жду. Но ничего не происходит, и вскоре я слышу, как он тихо посапывает во сне. Мы продолжаем жить дальше, а атмосфера в доме становится все более удушливой.
Представление нового танца ламбетвок. Роза и Лео в центре
То и дело случаются мелкие вспышки. Так, однажды я кричу от возмущения, когда вижу, как Маринус вскрывает приходящие мне письма.
— Точно так же я поступаю и с почтой моей жены! — рявкает он на меня. — Я хозяин в своем доме!
Но я не в силах стерпеть такой бесцеремонности. И когда назавтра я вновь застаю Маринуса с моими письмами, я резко вырываю их у него из рук.
— Не смей лезть в мою почту! — кричу я ему, но инцидент не исчерпан: внезапно он накидывается на меня, намереваясь отобрать письма. Маринус тяжелый и сильный. Мне не остается ничего, как только расцарапать ему лицо и, изловчившись, пнуть в пах. Только тогда он отпускает меня, но лишь для того, чтобы броситься на кухню, схватить там нож и с воплем погнаться за мной.
— Я тебе покажу, сучка! Я тебе объясню, кто здесь хозяин!
Не дожидаясь, пока он всадит в меня нож, я выбегаю из дома и несусь в Ден-Бос, в танцевальную школу. Придя в себя, решаю остаться там на ночь.
Вечером за мной приезжает Лео. Он очень ласков со мной, говорит, что побеседовал с братом. Впредь тот не будет вскрывать мою почту, так они договорились. Лео просит меня вернуться в дом Маринуса.
— Я этого не хочу, Лео, — упираюсь я. — Я хочу быть с тобой, а не с твоим братом.
— Я тоже, — целует меня Лео. — Однако я рад тому, что пока мы можем пожить у него. Жаль, конечно, что вы не нашли общего языка. Но он мой брат и желает нам добра.
— Надеюсь, что и я смогу понять это, — отвечаю я. — Но как бы то ни было, я хочу, чтобы мы начали искать квартиру для нас поближе к танцевальной школе.
Лео кивает и снова целует меня. После этого поцелуя-согласия я позволяю вернуть себя в дом его брата.
Но никакого улучшения не наступает. Напротив, Маринус продолжает травлю. Он ненавидит меня. Когда однажды я потихоньку спрашиваю его об этом, он говорит:
— Хоть сто раз сходи в церковь, но ты как была, так и останешься еврейкой.
Затем он ударяет себя в грудь и продолжает с еще большим жаром:
— Я — национал-социалист, и вот увидишь: мы поможем всем евреям отправиться в преисподнюю! Подожди еще, мое время настанет! Мы положим конец всему этому безобразию.
Лео пытается сгладить острые углы. Я хочу бежать прочь отсюда, но он останавливает меня. С каждым днем обстановка накаляется. Остается лишь идти на компромисс. Между нами с Маринусом постоянно вспыхивают ссоры, и мне кажется, что Лео недостаточно меня защищает.
Танцевальная школа закрывается на ремонт. На время ремонта мы вынуждены куда-нибудь переехать, поэтому арендуем большой зал в красивом отеле с рестораном, там мы сможем продолжать наши уроки танцев. Отель называется “Лоэнгрин”. Для меня это название наполнено особым смыслом, оно напоминает мне о детстве в Германии, в городке Клеве. И, конечно, о средневековой саге про Лоэнгрина, рыцаря-лебедя. “Лоэнгрин” означает для меня давнее неутоленное желание, а теперь вот я даю в отеле с таким названием уроки танцев.
