Правда, этот же закон имеет бесценное применение: он действует на волю человека, как магнит на стрелку компаса, постоянно заставляя искать, желать другого, нового, и в этом новом – счастья. В лучшем случае нашедший ценит полученное, хранит и оберегает его, а «компас в сердце» указывает на то, что может украсить и обогатить и без того достойную жизнь. В худшем же от только что найденного отказываются, избавляются – и снова ищут, так же тщетно, потому что не умеют и не хотят ничего удержать в руках. Остается боль, пустая боль вечной потери и вечного голода – и опыт. Но только кто может быть счастлив одним лишь опытом? Если женщина всю жизнь ищет другого мужчину не потому, что каждый уже встреченный ею был в чем-то недостойным, а по сути лишь потому, что где-то может быть кто-то лучше, – эта женщина вряд ли сможет быть счастливой, пока не научится смотреть на мир через другую линзу. Линзу настоящего, единственно истинного момента.
Лорин думала о том, что Лиза, пожалуй, смогла бы быть счастливой, счастливой настоящим, и за одно это ее стоило бы уважать и ставить кому-нибудь в пример… Вот только все ее бывшие любовники если и подходили на роль счастья, то весьма сомнительного или, по крайней мере, условного.
Нет, ну правда… Конечно, кто я такая, чтобы судить да еще и выдавать свои суждения за объективную истину? Но, с другой стороны, Лиза на самом деле заслуживает того, чтобы хотя бы один раз в жизни ей встретился человек, не посчитавший своим долгом навешать ей лапши на уши, раз уж «малышка Лиззи» такая наивная и доверчивая и ее так легко обмануть. Нет чтобы ответить искренностью на искренность! А потом те же самые мужчины будут при каждом удобном случае сокрушаться, что не осталось честных людей, что ни с кем нельзя быть откровенным. Конечно, в это легко поверить, если как минимум каждое утро видеть в зеркале физиономию обманщика со стажем!
Лорин фыркнула и сделала еще глоток обжигающего напитка. Она давно имела зуб на мужскую половину населения планеты Земля. Кажется, с тех самых пор, как проблемы в ее личной жизни перешли в хроническую стадию и пришлось эту самую личную жизнь «ампутировать». Чтобы не расстраиваться. Чтобы не мешала. Чтобы быть счастливой.
Вот только… Гордой, свободной, независимой – да, но счастливой?..
Да, черт подери, счастливой, потому что я свободна, не завишу ни от кого, и от чьих-то прихотей, и от дурного настроения, и от усталости тоже! И, если мне плохо, это означает только то, что мне плохо, а если мне хорошо, то никто меня не выбьет из этого состояния колкостью или сердитым взглядом!
– А он все время был раздражен и говорил, что это из-за меня, потому что я много болтаю, неправильно смешиваю коктейли, не вытираю посуду досуха… Надоело! Как я только не заметила раньше, что он такой? А, Лори? Помнишь, ведь я тебе про него рассказывала, еще полтора месяца назад, и слова о нем были только хорошие. – Лиза мяла в руках салфетку, по рассеянности снятую с подноса, на котором лежали канапе, и на лице ее – светлые подкрашенные бровки домиком, и кажется, что вот-вот можно будет услышать хлопанье длинных ресниц, – отражались не грусть и досада, а недоумение и рассеянность.
– Да, помню.
На самом деле Лорин, конечно, помнила какой-то подобный эпизод, но не была уверена, что тот разговор происходил именно в апреле, причем в апреле нынешнего года, и речь тогда шла об этом самом Чарли. Лиза отличалась завидным постоянством: в ее личной жизни повторялась почти всегда одна и та же история с небольшими вариациями. В основном отличие состояло в проявлениях особо «трепетного» отношения к Лизе и в претензиях, которые ей предъявляли ее любовники, после чего либо уходили сами, пресытившиеся Лизиным очарованием, либо бывали изгнаны с неожиданной для этого нежного существа яростью.
А ведь на самом деле у маленькой Лиз только один крупный недостаток. Она не разбирается в людях и поэтому не умеет выбирать мужчин. И нельзя сказать, что на ней нет никакой вины за то, что ее жизнь заполнена какими-то непонятными типами. Из стольких-то ошибок можно было бы извлечь хотя бы один урок!
