Я разозлилась. Глядя на каменную маску дворецкого, я с ненавистью прошипела:
— Сливки взбить. И, если можно, листик мяты туда добавить. И от бисквитного кекса не откажусь… Да, и кофе. Со сливками и корицей.
— С виду хрупкая, а такая обжора, — хмыкнул Лоран и обратился к дворецкому. — Передашь наш разговор слово в слово мистеру Ричи. Пусть поторопится. И не забудь Виолин сказать про камин.
Повинуясь властному хозяину, я поднялась за ним на второй этаж и последовала по длинной портретной галерее. У каждого портрета мраморные нимфы держали канделябры, но лишь в одном месте свечи были зажжены. Я невольно замедлила шаг, разглядывая портрет статного мужчины в стальных доспехах. Царственная осанка, надменно вздернутый подбородок, длинный нос с легкой горбинкой, ледяной взгляд и крупные чувственные губы — это была вылитая копия Лорана, только старше.
— Иппат Ронский, мой отец, — коротко прокомментировал Лоран.
Тяжело терять своих родных. А Иппат Ронский умер, если не ошибаюсь, лет пятнадцать назад, когда Лоран был еще ребенком. Может, именно этим и объяснялся его несносный характер?
— Мне жаль, что ваш отец ушел из жизни так рано.
— Жаль? — неприятно засмеялся мой мучитель. — Он уничтожал таких, как ты, тысячами. Возможно, убил и твоих родителей… И тебе его жаль? Ты серьезно?
Как же он меня раздражал! И чего мне вздумалось сочувствовать этому снобу? Это голод и усталость сделали меня временно сентиментальной.
— Астра, прости. Но меня бесит, когда мне лгут.
— Ну так отправьте меня домой. Я не понимаю, чем может помочь вам никчемная рабыня. Да еще лгунья.
Из окна миллиардами глаз на меня смотрела ласковая ночь. Полнолуние уже завтра, и я с нетерпением ждала этого часа.
Я сильно вздрогнула, когда почувствовала руки на своих плечах. Лоран тотчас отдернул их и прошептал сквозь зубы наверняка что-то неприятное обо мне. Ну и пусть. Чем сильнее его злю, тем быстрее он захочет от меня избавиться.
— Давай договоримся так, — отчеканил Лоран, — мы сейчас ужинаем, а потом проводим один небольшой эксперимент. Если он проходит удачно, я оплачиваю все долги твоего хозяина, твое обучение у искусников и больше ни разу не приближусь к тебе на магический выстрел.
— А если неудачно?
— Тогда мы пойдем длинным путем и повторим попытку. Но до этого ты будешь учиться искусству некроманта и делать все, что скажу, без лишних вопросов.
— И что это за эксперимент?
— Я же сказал — без лишних вопросов. То, что сочту нужным, ты узнаешь, но не более.
Нет, все-таки он меня довел! Я с вызовом взглянула этому самоуверенному типу в глаза. В густом, почти черном фиолете плясало оранжевое пламя свечей, отчего взгляд казался бешеным. Но и чарующим тоже. Я сбросила столь неуместное очарование и закусила удила:
— Это если я соглашусь участвовать в вашем эксперименте. А я его не давала. И не дам, по крайней мере, до тех пор, пока вы не расскажете его суть.
— Дашь. У тебя нет выбора. И очень скоро ты поймешь это, — зло бросил он. — Нам туда…
И он быстро двинулся по галерее, не заботясь, последую ли я за ним.
Голубая гостиная, в отличие от той части дома, что я успела увидеть, покорила своим уютом и подействовала умиротворяюще. Шелковые обои и причудливым образом драпированный тюль мягко светились в полумраке. Белоснежная мебель казалась невесомой от покрывавшей ее кружевной резьбы. В пушистом ковре ноги утопали по самые щиколотки. И никаких обнаженных каменных девиц с канделябрами, никаких портретов и зеркал в кичливых подрамниках. Комнату освещали пара трехрожковых подсвечников да огонь в камине, облицованном изразцовой плиткой. Но больше всего меня восхитил клавесин. Небольшой, на причудливо согнутых ножках, он стоял у окна, а на его полированной крышке играл лунный свет.
Не удержавшись, я приблизилась к этому благородному инструменту и коснулась клавиш. Они радостно отозвались волнующе чистым звуком. По спине пробежали мурашки от удовольствия.
— Ты умеешь? — удивился Лоран. — Сыграешь мне?
— Вы будете разочарованы. — Я с сожалением отошла подальше от соблазна и спросила: — Где здесь ванная комната?
— Там, — показал Лоран на спрятанную за тюлем дверь.
