Она ничего не поняла из моей бессвязной речи.
– Мы больше не увидимся, – четко сказал я. – Теперь я вижу, кто ты на самом деле. Самое главное качество в девушке – верность, а в тебе этого нет. Я дарю тебе цветы и свою любовь, а какой-то бык, посидев с тобой в баре, спит с тобой, чтобы завтра и не вспомнить твое имя.
Я сказал ей еще много чего, много злого и напрасного. Возможно, я был не прав, но в то утро мне стало ясно, что моя любовь умерла, и отчета в своих действиях я не отдавал. С тех пор мы больше не виделись.
Вскоре к нам в Одессу приехали мои родственники из Иркутска – родная сестра отца, ее муж и сын. Своего двоюродного брата я видел прежде лет десять назад, но мы довольно быстро нашли общий язык. Родственники прожили у нас больше месяца, пока не купили квартиру и не обустроились.
Отложив фотографию в сторону, я прошел на кухню и закурил. На стенке висел отрывной календарь; взглянув на него и увидев число, я тихо сказал:
– Ну что ж, Шольц. С днем рождения.
Котенок подошел к своей миске и начал лакать воду. Он появился у меня случайно – прощальный подарок Дениса. Вернувшись из Николаева, я зашел к нему домой и узнал, что он уже улетел в Москву. Сказав мне это, тетка Дениса вздохнула и скрылась в комнате, а через минуту вернулась, держа в руках полосатого котенка.
– Это тебе, – озабоченно сказала она. – Денис просил тебе его передать, даже телефон твой оставил.
– Я уезжал, – пробормотал я. – Мне кота передать? Что он сказал?
Женщина снова вздохнула:
– Сказал, что ты его обязательно возьмешь. Возьми, а?
– Возьму, – растерялся я.
– Как хорошо, – обрадованно воскликнула она. – А то я себе места не находила. Что, думала, буду с ним делать, если ты откажешься. Выбрасывать на улицу жалко, а кошек я не люблю.
Я помялся в коридоре и, взяв котенка, буркнул:
– Спасибо.
Где взял его Денис, я не представлял, но котенок оказался хорошим и мне понравился. Я назвал его просто Кот, и он уже отзывается на свое имя…
Под моим окном раздался свист, а затем громкий вопль:
– Андрей! Щорс!
Я выглянул – во дворе стояли Леша и Глайзер.
– Почему не поднялись ко мне? – спросил я.
– У тебя дверь в подъезд заперта, – ответил Бельмуд. – Выходи, есть тема.
Я надел свою куртку и, ежась от холодного октябрьского ветра, подошел к друзьям.
МОСКВА
5 апреля 2001 года, четверг
Даша Аксенова прогуляла два последних урока. Поэтому зная, что родители на работе, отправилась прямиком домой, а не в ближайший интернет-клуб. Вытащив ключи и для проформы позвонив в звонок, девушка вставила ключ в замочную скважину. Но дверь открылась сама. В упор на Дашу смотрел отец.
– Привет, пап! – стараясь выглядеть обрадованной, сказала девочка. – Почему ты не на работе?
Отец выдавил какой-то нечленораздельный звук, и, подняв глаза, Даша увидела мертвенную бледность на его лице и сигарету в зубах. Раньше отец никогда не курил в квартире – считал это дурным тоном, а сейчас вся квартира провоняла табачным дымом.
– Папа, что случилось? – тихо произнесла девочка.
Отец прижал ее к своей груди. Даша похолодела.
Из гостиной доносились сдавленные рыдания и гул голосов. Медленно-медленно пройдя в комнату, девушка увидела, что в квартире полно людей. Маму, рыдающую в кресле, окружали две ее сестры и брат.
Беспомощно посмотрев на маму и сразу все поняв, Даша разревелась. Мать держала в руке фотографию Дениса и без конца прижимала ее к губам. Улыбающееся лицо брата стало мокрым от капающих на него слез.
Сквозь гул рыданий Даша расслышала тихие слова своего дяди, обращенные к отцу:
– Я сейчас же договорюсь насчет места на кладбище. Заплачу, сколько нужно. Похоронят с почестями, оркестр там, все дела…
ОДЕССА
6 апреля 2001 года, пятница
– Вот здесь она стояла, – произнес Андрей Шорохов, обращаясь к своему другу Глебу. – Я недели две назад был в этом подземном переходе, а она стояла у стенки – грязная вся, в поношенной одежде, – и просила милостыню.
– Она? – удивленно спросила Ольга, девушка Глеба. – О ком ты говоришь?
– О Ане, – буркнул Андрей. – Девушке Шольца. Помнишь ее?
– Смутно, – сказала Ольга, жалостно вздохнув. – Она что, стала нищенкой?
