Проснулся я оттого, что на мое лицо упали капли дождя, влетевшие через открытое окошко. Уже наступила ночь. Вспышки молний озаряли бесконечные поля; глухо грохотал гром. Мне захотелось курить – это получилось против моей воли, но я стал баловаться сигаретами.
Осторожно ступая, чтобы не разбудить спящую семейную пару – девушки не было, я направился в тамбур. И там увидел свою попутчицу. Она стояла возле открытого окна и беззвучно плакала. Ее слезы смешивались с каплями дождя, падающими на лицо, рокотал гром, и мне стало ужасно жалко эту чужую для меня девушку.
Понимая, что лишний здесь, я хотел уйти, но девушка обернулась и, увидев меня, заплакала еще сильнее.
– Не плачь, – попросил я, почти чувствуя ее боль. – Пожалуйста.
Девушка снова посмотрела на меня и, зажмурив глаза, сказала:
– Не буду.
Стук колес выбивал флегматичную дробь, и в этих звуках я внезапно тоже услышал печаль.
– Ты куришь?
Девушка кивнула головой. Я протянул ей одну сигарету и поднес огонек зажигалки.
– Как тебя зовут?
– Оля.
– Енисей, – сказал я. – Денис.
Оля не удивилась моему необычному имени. Равнодушно куря, она смотрела на потолок и скорее всего меня не слышала. Но я ошибся.
– Енисей. Красивое имя. Куда ты едешь?
Я вздохнул.
– Не знаю. Вперед. Ищу свою девушку.
Оля вытянула руки через окошко и сложила их ковшиком, а затем, когда туда набралась вода, умылась дождевыми каплями.
– Я люблю умываться дождем. А ты?
Я не знал. А потом вспомнил совсем не романтика Кирилла, который обожал дождь и совершенно преображался, когда попадал под него. Он никогда не закрывался зонтом и смеялся, промокнув до нитки.
– У меня был друг, – может быть, не к месту произнес я, – он очень любил дождь. Но он умер, совсем недавно.
– А у меня умер любимый человек, – безучастно сказала девушка. – А меня не было рядом.
И я снова не знал, что сказать, только в голове закрутилась строчка из какого-то, давно забытого стихотворения: «Вот в такую же ночь и туман расстрелял их отряд англичан».
– Давно?
– Вчера. Еду прощаться.
Мы снова замолчали. Я выкинул сигарету через окошко. А девушка опять заплакала, и, повинуясь минутному порыву, я обнял ее сзади за плечи. Она не оттолкнула меня, наоборот, прижалась еще сильнее. Здесь не было никакой эротичности, просто я подсознательно понял, что нужно так сделать.
– Он сейчас наверняка смотрит на тебя, – убежденно произнес я. – Ему не понравится, что ты плачешь.
– Думаешь, есть жизнь после смерти? – спросила Оля.
– Конечно, – сказал я твердо. – Есть.
Девушка замолчала.
– Я еду и думаю только об одном, – наконец сказала она. – Пока у меня есть цель, я держусь. Мне надо проститься с ним, увидеть его. А потом… не знаю. Жить в пустой квартире, зная, что он никогда не придет… А еще мне очень нужны деньги – триста долларов. Он и поехал их зарабатывать…
Оля не жаловалась мне – скорее всего, она разговаривала сама с собой. А затем внезапно, отстранившись от меня, сказала:
– Я хочу побыть одна, прости.
– Хорошо.
Я так и не узнал, откуда и куда она ехала, отчего умер ее парень и для чего им были нужны деньги. Ни о чем не думая, я вернулся к своему месту и достал из рюкзака кошелек. В нем было девяносто долларов, присланных мне родителями на билет в Москву и покупку одежды. Оставив двадцать долларов в кошельке, я, краснея от боязни быть пойманным, взял косметичку Оли, стоявшую на столике, и забрался с нею на верхнюю полку. В сумочке был кожаный кошелечек, и я лихорадочно всунул туда свои деньги. Потом положил сумку на место и с облегчением растянулся на полке.
Деньги эти появились у меня просто так, я не заработал их и поэтому расстался с ними, совершенно не жалея. Я не знал цену этим деньгам.
Поезд въехал на мост. Внизу, в отблесках молний, угадывалась вода. Река, а может быть, небольшая речушка.
Я заснул.
Утром я в первую очередь посмотрел на соседнюю полку. Оли не было. Не было и ее вещей. Видимо, она уже вышла. И я улыбнулся.
А Аня не приезжала в Харьков. Эту злую новость я узнал, когда с великим трудом разыскал ее подругу Юлю. Впрочем, она и ее муж приняли меня вполне радушно, накормили и напоили и тоже очень искренне переживали за Аннушку.
