– Ладно. Я, наверное… – начал Денис и вдруг закричал, меняясь в лице: – Андрей, посмотри!
Я быстро обернулся и в ужасе увидел, что Катя стоит на подоконнике раскрытого окна.
Прежде чем я успел что-то подумать, Шольц уже оттолкнул меня и бросился на кухню. Словно сквозь какую-то пелену я увидел, как он одним рывком снял девушку с окна, и она, повиснув у него на плече, затряслась в рыданиях. На кухню прибежали Бар, Глайзер и все остальные.
Я опустился на пол и, сев на коврик возле стены, закурил.
Все стояли молча, притих даже Бельмуд. Широко открытыми глазами смотрела на всех Аня.
– Лучше бы ты прыгнула, – в сердцах сказал Глайзер, – никто горевать не будет.
– Хватит! – резко воскликнула Оля. – Уходи, Катя, уходи. А ты, Максим, замолчи хоть на минуту!
Глайзер сплюнул и вернулся в комнату.
– Я уйду, – глухо произнесла Катя. – Андрей, проводи меня.
Я чуть не поперхнулся. Прежде никакой симпатии она мне не выказывала.
Мы вышли на площадку, и я решил довести ее до дома. Возле меня оставался лишь Шольц.
– Знаешь, Денис, – сказал я ему. – Ты действительно тоже уходи. Нечего Ане здесь делать! А я позже, вечерком, зайду к тебе, хорошо?
Шольц кивнул. Я пожал ему руку. Он внимательно посмотрел на меня своими странными синими глазами и закрыл дверь. Больше я его никогда не видел.
Меня теперь часто, особенно ночами, мучает вина за то, что я не остался в тот злосчастный вечер у Глеба. Если бы я знал, как все обернется… если бы я тогда знал…
Доведя Катю до ее дома, я сухо сказал:
– До свидания. Не делай глупостей, все наладится.
Катя судорожно схватила меня за руку:
– Андрей, не уходи. Останься со мной. Останься!
– Нет, – поспешно сказал я, – меня ждут. Надо идти.
– Останься, – прошептала она, прижавшись ко мне, – прошу тебя.
Ее слезы мочили мою рубашку, и, ругая себя за слабость, я понял, что останусь.
– Хорошо. Но ненадолго.
Мы вошли в дом, и почти сразу же отключили электричество.
– У нас это часто бывает, – произнесла Катя, вытирая слезы. – Ничего, пока еще светло.
Я впервые попал к ней домой. Комнаты были обставлены обычной советской мебелью, на стенах, скорее для приличия, – несколько дешевых картин. Лишь в ее комнате стенки были обклеены постерами, и это несколько разряжало угрюмое впечатление.
Я присел на стул. На тумбочке, возле меня, стояла початая бутылка хорошего армянского коньяка. Перехватив мой взгляд, Катя равнодушно произнесла:
– Отец оставил. Если хочешь, можем выпить.
– Не хочу.
Катя тряхнула головой.
– Ладно, брось. Допьем.
Стало смеркаться. Коньяк был выпит, и меня терзало желание поскорее уйти отсюда.
Я зашевелился, намереваясь встать, но Катя, закуривая новую сигарету, внезапно сказала:
– Ты ведь тоже считаешь меня тварью. Хочешь уйти.
– Мне пора, – кивнул я, не желая втягиваться в скользкий разговор.
Катя пьяно посмотрела на меня, крутя в руках пепельницу.
– А хочешь, расскажу, что здесь произошло?
– Да, – выдохнул я. Пожалуй, остальные дела подождут.
Катя начала рассказывать. Тот злосчастный день словно ожил перед моими глазами, и, слушая циничный рассказ Кати, я краснел от гнева.
– Как ты могла сделать такое?! – вскричал я, когда она закончила.
Злоба переполнила меня, и я стал материться.
А Катя усмехнулась, барабаня пальцами по столу.
– Да, я тварь. Но я совершенно не хотела этой смерти, Андрей, поверь мне! В чем меня можно обвинить? В том, что я не смогла забыть то, что он делал со мной?!
От гнева я не смог вымолвить ни слова.
– Почему? – наконец выдавил я. – Зачем такая месть? Не давала покоя беременность?!
Катя удивленно подняла брови.
– Он тебе рассказал?
– Нет. Кирилл считал, что это великая тайна. Я узнал совершенно случайно, а вообще тебе не все ли равно?
– Ты думаешь, что молоденькой девочке было интересно узнать, что такое аборт? – жестко спросила она. – В семнадцать лет? И идя по больничному коридору, осознать, кем на самом деле был Кирилл? Какой сволочью?
Я молчал, кусая губы.
– Он умер для меня еще тогда, год назад. А потом, в июле, Кирилл и его дружки меня изнасиловали.
– Что?? – презрительно спросил я. – Изнасиловали?
– Изнасиловали, – спокойно сказала Катя, глядя мне в глаза, и я ей поверил. – Кирилл, Сергей и Богдан, Бой. Ты их знал.
