– Нашли тему для разговора, – поморщился Кирилл. – Вино еще есть?
– Нет, – отмахнулся Бар, – не мешай.
Кирилл посидел немного, покачивая головой, а затем поднялся:
– Я иду спать. Кончайте уже, харэ гнать.
Сидевший возле меня Швед тоже без конца зевал.
– Ложись уже, – сказал я. – Только диван не занимайте.
Глеб тряхнул головой и пошел в комнату:
– Действительно, спать хочется.
Но через несколько минут он вернулся с подушкой в руке.
– Слышь, Щорс, я в ванне лягу.
Я даже вскочил со стула.
– Ну ты и придурок, – засмеялся Илья. – В комнате, что, мест нет? Вот дурдом!
– Нет, – хмуро сказал Швед. – Я пошел.
– Иди, – кивнул я, прикидывая, поместится он там или нет. По расчетам выходило, что не поместится.
– Это как в том кине… – начал Шольц, но Бар оборвал его:
– «В кине, в кине…» Колхозник ты. В фильме, а не в кине.
– Ну, как в фильме, – не стал спорить Денис. – Про сантехника, который тоже в ванне спал. Куравлев играет.
– «Афоня» называется, – сказал я. – Только не Куравлев спал в ванне, а Леонов.
– Да-да, – закивал Шольц. – А насчет переселения душ…
Я почувствовал, что мне тоже пора спать.
В комнате я снял рубашку и, вешая ее на стул, наступил на лежавшего на полу Кирилла.
– Какого черта ты лег на пол? – раздраженно спросил я – Матрац с дивана снял… Раскладушка-то свободна.
– Сам на ней спи! – крикнул Швед из ванной. – Не раскладушка, а орудие пыток.
– Дураки вы просто, – сказал я. – Всегда лежал, и ничего.
– Хватит разговаривать! – воскликнул Леша из спальни. – Дай поспать.
Я махнул рукой и лег на диван. Несмотря на открытые настежь окна, стояла невыносимая духота. Буквально через пару минут подушка стала мокрой от пота. К тому же, заснуть оказалось невозможно, так как громоподобный голос Бара пробивался к нам через закрытую дверь:
– …если тебя послушать! Нет реинкарнации, и все.
Тонкий голос Дениса отвечал:
– Приведи доказательства, что ее нет!
– Ну ты совсем тупой, – выходил из себя Бар. – Помнишь ты, кем был в прошлой жизни? Нет? Ну значит, и не было у тебя прошлой жизни!
– А вот я читал…
– Пацаны, подвязывайте, – не выдержала Лена. – Утром поговорите.
– Еще пару минут, Ленка! – крикнул Илья. – Реинкарнация…
Я засмеялся. Мой смех подхватил Кирилл. Бар, все больше распаляясь, заорал:
– Видишь эту бутылку, придурок? Она зеленая, а в ней пиво. И если ты сейчас скажешь, что она оранжевая и в ней кола, будешь просто идиотом. Точно так же и с реинкарнацией…
Промучавшись с полчаса, я вышел на кухню, и волоком вытащил упирающего Дениса из-за стола, а затем уложил его спать.
Шольц со вздохом начал ворочаться на раскладушке. Было заметно, что ему очень хочется вскочить, вернуться к Бару и доказывать свою правоту до тех пор, пока обессиленный Илья не упадет на колени и не попросит пощады.
Прошел час. Уже совсем рассвело, и мою дремоту нарушил какой-то шорох. Я открыл глаза и увидел, что Шольц тихо крадется к двери. В сумерках комнаты его глаза горели безумным огнем.
Через минуту на кухне зажегся свет. Денис растолкал спавшего на балконе Бара и заверещал:
– Нет, ну приведи мне доказательства, что реинкарнации не существует!
Тут не выдержал Омар.
– Я этого придурка сейчас убью! – заревел он, вскочив, и вскоре Денис снова лежал на кровати.
Уснули мы только в пять часов утра.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
11 августа 1999 года, среда
РАССКАЗЫВАЕТ ДЕНИС АКСЕНОВ (ШОЛЬЦ)
Она любит меня! Любит, любит! Она любит меня! Аня меня любит! Самая лучшая девушка в мире любит меня и думает обо мне! Она любит меня так же, как и я! Любит!
Я боюсь сойти с ума от этого внезапного нахлынувшего на меня счастья. Уже две недели я живу словно в прекрасном волшебном сне. Точь-в-точь как в той песне, которую пел Андрей. «Там, где наши сердца сольются в одно, там вспыхнет яркий огонь, и жизнь покажется сном». Эта песня отчего-то запала мне в душу.
Две недели я почти не бываю дома, все свое время провожу с Аннушкой. Ребят я тоже не видел, даже Андрея, кроме одного раза, когда мы все собрались у него. Он заходил поначалу, звонил, как говорила тетка, а теперь тоже где-то пропал. Надо обязательно с ним увидеться и наконец-то открыть тайну, которую я храню уже две с половиной недели, но как-то пока никак не получается.
