– Ну, с Богом.
В нос сразу же ударил пряный запах восточных благовоний.
Следом за мной, втянув голову в плечи, вошел Денис.
– И куда теперь? – мрачно спросил он, боясь признаться самому себе, что ему страшно. – Темно здесь.
– Вечер уже, – пожал я плечами и, заметив стоявшую в палисаднике девушку в индийской одежде, подошел к ней.
Девушка в сари, прищурившись, взглянула на меня, и я увидел, что ее левая ноздря проколота маленькой золотой сережкой.
– Извините, – как можно добродушнее произнес я. – Не подскажите, куда нам теперь идти? Мы раньше здесь не были никогда…
Девушка улыбнулась и полуутвердительно спросила:
– В первый раз?
Мы кивнули.
– Идем, – сказала девушка, поманив нас за собой. – Здесь у нас раздевалка. Вы должны снять ботинки, потому что там мы ходим босиком.
– Да? – хмуро сказал Денис.
– Да, – коснувшись его рукой, бросила девушка. – Сегодня очень большой праздник, вы знаете?
– Нет, – с усмешкой ответил я. – Какой?
– Гаура Пурама. Явление Господа Шри Чайтанйи. Вы очень удачно пришли. Когда разденетесь, поднимитесь по этой лестнице на второй этаж. – По-прежнему улыбаясь, девушка вышла.
– Странно, – сказал Денис. – Что еще за Шричантанья? Они ведь в Кришну верят, да?
– Нашел у кого спросить! – воскликнул я, пожав плечами. – Поднимемся – все объяснят. А девочка клевая, да?
– Ничего клевого, – насупившись, произнес он.
– Ну да, – решил подтрунить я. – Была бы здесь твоя Тэла…
Шольц внезапно остановился и прошипел сквозь зубы:
– Никогда больше при мне не вспоминай про Тэлу. Понятно?
Глядя на его перекошенное злостью лицо, я пораженно умолк – такого Шольца мне еще видеть не приходилось.
– Извини, Денис, – искренне сказал я и приобнял его. – Ну дурак я, дурак, – ты что, не знаешь?
Шольц успокоился, а возле него неожиданно появилась старая беззубая бабка, косая на один глаз и оттого кажущаяся очень страшной. Денис вздрогнул и, видимо, подумав, что она хочет проклясть нас, вжался в стену. Но бабка сказала ему дребезжащим голосом:
– Харе Кришна!
И не дождавшись ответа, спросила:
– Вы что, в первый раз?
– Да, в первый, – промямлил Денис.
Мне стало смешно.
– Поздновато вы пришли, – покачала головой она. – Началось-то в три часа еще.
У нее был приятный крестьянский говор – он гораздо уместнее слышался бы в обычной православной церкви, чем тут, в храме индусских богов.
– Я вас проведу. – Старушка, когда мы, сняв ботинки, остались в одних носках, повела нас по винтовой лестнице. Над лестницей висели красивые картины, на которых была изображена в разных позах черноволосая индийская девушка.
– Красивая девчонка, – сказал я Денису, показав на портрет.
Старушка замотала головой:
– Это не девушка. Это Господь Кришна.
Я смутился.
– Вам сюда, – произнесла она, остановившись перед стеклянной дверью, из-за которой громко доносились заунывные песнопения.
– Скажите, пожалуйста, – осмелев, спросил у нее Денис, – кто такой Шричантанья? Получается, у кришнаитов два бога?
– Нет, – слегка улыбнулась она. – Господь Шри Чайтанйа – это одно из воплощений Господа Кришны.
– А-а, – протянул я. – Реинкарнация, да? Переселение душ.
– Да, – согласилась старушка, открывая дверь. – Заходите. Встаньте пока в углу, осмотритесь.
Перед нами замелькали индийские одежды и лысые головы. Стараясь сохранить самообладание, мы протиснулись сквозь ряд людей и остановились в дальнем углу. Никто не обращал на нас внимания – все либо танцевали под индийскую музыку, либо глядели на танцующих, и даже Денис немного успокоился. Мы попали в довольно просторное помещение, возле стены которого находился большой и красивый алтарь. С алтаря смотрели две улыбающиеся четырехрукие статуэтки.
В центре зала танцевали мужчины и женщины, наряженные по-индийски. Танец был очень прост – два шага вперед, два назад, но музыка была до того веселой, что мне тоже захотелось пуститься в пляс.
Возле меня встали три кришнаита в белых одеждах, которые отбивали такт на деревянных барабанах, висящих у них на плечах.
– Смотри, – наклонившись к приятелю, прошептал я. – Картину на стене видишь?
Шольц проследил за моим взглядом и увидел висящую под потолком красочную картину, на которой была изображена толпа каких-то людей, а между ними – две белые овцы.
