».
И я снова смотрю на мир своими глазами.
Потому что я кое-что увидела.
То, что мама принесла из моей каюты в кабину, чтобы вручить мне, когда мы высадимся, и, понимая это, я чувствую далекую-далекую боль.
Здесь, среди обломков.
Подарок Брэдли.
Он все еще завернут, хотя после моего дня рождения прошло уже столько месяцев. И все по-прежнему кажется невозможным, будто бы сном. Так почему бы его не открыть? Если этого хотели мои родители, разве это не первое, что я должна сделать на этой плане те?
Я поднимаю его, убираю разорванную бумагу и открываю как раз в тот момент, когда гаснет последняя аварийная лампа и я остаюсь в полной темноте.
Но это ничего.
Это ничего, потому что я уже видела, что это за подарок.
Тьма такая густая, что мне приходится выбираться из-под обломков корабля на ощупь. Тьма накрывает меня одеялом, словно я сплю. Я все еще ошеломлена, но я держу подарок Брэдли.
Я выхожу на поверхность планеты, и моя нога уходит под воду сантиметров на десять.
Болото.
Да. Мы нацеливались на болото.
Я иду дальше. Ноги вязнут в грязи, но я иду.
Иду, пока чуть поодаль от корабля земля не становится тверже.
Мои глаза привыкают, и я вижу небольшую поляну, окруженную деревьями, небо надо мной полно тех самых звезд, среди которых я еще недавно пролетала.
Я снова слышу животных, и готова поклясться, что они и вправду разговаривают. Наверное, это последствия шока.
Кроме тьмы, я не вижу ничего.
Тьма окутывает меня.
Тут-то мне и пригодится подарок Брэдли.
На поляне есть сухое место, не идеальное, но подходящее. Я опускаю подарок на землю и на ощупь ищу ветки и листья. Набираю несколько сырых пригоршней и складываю их сверху.
Потом нажимаю кнопку на подарке и делаю шаг назад.
Сырые листья и ветки тут же воспламеняются.
И появляется свет.
Свет, озаряющий маленькую поляну, свет, отражающийся от металла корабля, свет, окутывающий меня, стоящую посреди него.
Свет от костра.
Брэдли дал мне огненный короб.
Устройство, которое может развести костер почти где угодно, в любых обстоятельствах, на любом топливе.
Дать свет, который разгонит тьму.
И какое-то время я только и могу что смотреть на него, а потом, когда уже начинаю дрожать, сажусь ближе к огню и сижу так, пока дрожь не прекращается.
Долго-долго.
Теперь я не вижу ничего, кроме костра.
Скоро мне нужно будет посмотреть, какие у меня остались припасы. Уцелели ли устройства связи, с помощью которых я могла бы наладить контакт с конвоем.
Скоро я должна буду вытащить из корабля тела родителей и…
Но это – скоро, это – не сейчас.
Сейчас есть только костер из огненного короба.
Крошечный огонек среди тьмы.
Все остальное может подождать.
Я не совсем понимаю, о чем говорила мама. Не уверена, что надежда – это то, что можно кому-то передать или взять.
Но я сказала, что возьму. Я сказала, что взяла.
И вот я сижу перед костром Брэдли на поверхности темной-темной планеты, и даже если своей надежды у меня нет, у меня есть надежда моих родителей.
И я надеюсь, что ее будет достаточно.
А потом небо надо мной и позади меня начинает светлеть. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как восходит местное солнце, и понимаю, что уже утро. Что я дожила до утра.
Хорошо, думаю я про себя.
Хорошо.
И я начинаю думать о том, что нужно сделать дальше.
– ЭТО ДОЛЖНО закончиться, Деклан. Ты сам это понимаешь. Мы уходим.
– Госпожа…
– Ты собираешься жить здесь один? Я знаю, тебе шестнадцать и ты думаешь, что уже взрослый, но…
– Я не останусь один…
– Деклан…
– Вы не велели мне прекратить. Сказали только, чтобы я никому не мешал.
– Ничего не получится. Я ждала, когда ты сам это поймешь.
– Но почему? Только потому, что Илай Пинчин говорит…
– Илай Пинчин – злой человек и расист.
– Тогда почему я должен…
– Потому что, кроме того, что несет Илай Пинчин, на это есть и другие причины!
Она встала и принялась заваривать чай. Деклан никогда раньше не видел, чтобы чай заваривали так сердито.
– Госпожа…
– И не ври мне, Деклан. Я по Шуму слышу, что ты все, что я сказала, пропустил мимо ушей.
Деклан нахмурился:
– Хорошо, тогда послушайте вот это.
И он открыл свой Шум, показав его ей.
Последние оставшиеся жители Горизонта грузили повозки на маленькой городской площади, усыпанной песком. Стараясь не смотреть им в глаза, Деклан шел к дому, где жил вместе с матерью.
