– И сегодня утром вы делали то же самое?
– Я делаю это каждое утро, кроме воскресенья, когда сбора мусора нет.
– Микроавтобус уже уехал, когда вы проснулись?
– Да. А который час, кстати, не подскажете?
Я поглядел на часы.
– Почти десять, – ответил я.
– Куда уходит день? – сказала она и улыбнулась. – Я, пожалуй, что-нибудь накину. А то сижу в халате просто так.
Я встал, придвинул стул к столу и сказал:
– Вы оказали большую помощь, Конни. Спасибо.
– Ладно, что вы там расследуете? – спросила она. – Присядь, Бен, не торопись. Мне ясно, что ты очень деятельный человек, но это не означает, что нужно тотчас убегать.
– Меня ждут другие дела, – я вздохнул.
– Когда ты все закончишь?
– Не имею понятия.
– Позвони, – попросила она. – Может, выпьем. То есть когда ты будешь не на службе. Мой телефон: 555-23-68. Легко запоминается. Как думаешь, запомнишь?
– Запомню, – уверенно заявил я.
– Готова поспорить, что у тебя очень цепкая память. Не забудь, ладно? 555-23-68. Даже если освободишься очень поздно, все равно можешь позвонить. Вдруг тебе захочется выпить после тяжелого трудового дня, кто знает? Я буду ждать.
– Еще раз спасибо, – сказал я.
Желая найти Роду Гибсон, вдову пропавшего покойника, я отправился по адресу, который дал мне Абнер. Искомый дом оказался в ряду богатых особняков, что расположились поблизости от пяти университетов нашего города и всего в десяти кварталах от похоронной конторы. Я дважды объехал вокруг квартала, прежде чем нашел место для парковки. Моя машина – «Мерседес-Бенц» 450SL, 1973 года выпуска, подарена мне немецкой графиней, которой я помог вернуть бриллианты на 700 000 долларов, похищенные из ее гостиничного номера. Оставляя машину на городской улице, я не запираю ее. Рулевое колесо фиксируется, когда вынимается ключ зажигания, – поэтому угнать ее невозможно. Но если вор захочет свинтить радиоприемник, пусть откроет незапертую дверь – не надо уродовать автомобиль.
Со стороны Купер-стрит третьим по счету был как раз нужный мне дом по адресу Мэтьюз, 1214. Широкие белые ступени вели ко входу во внушительный четырехэтажный особняк. У парадной двери стоял молодой бородатый здоровяк и звенел ключами. На нем были рабочие хлопчатобумажные брюки, свитер и ботинки на рифленой подошве. Волосы и борода – рыжие. Поскольку его внешний вид совпадал с описанием Джеффри Гибсона, сына покойника, которое мне дал Абнер, и поскольку он вставлял ключ в дверь дома, где проживала Рода Гибсон, я сделал свои логические выводы, двинулся по ступенькам вверх и произнес:
– Вы мистер Гибсон?
Мистер Гибсон (или кто бы он ни был) обернулся ко мне. В глазах его читалась дикая паника. Хорошо, что я сразу понял это. В следующую секунду он оттянул вверх нижний край свитера, и я увидел, что у него за поясом револьвер, а еще через секунду он уже сжимал его в руке. Я очутился в невыгодном положении, находясь на две ступеньки ниже человека с револьвером. Бросившись вверх и вперед, я захватил его колени, сбил с ног, и мы вместе скатились по ступенькам на тротуар.
Ненавижу тяжелый, пропахший потом ближний бой. В тот день, когда я получил на щеку украшение, я боролся добрых десять минут с человеком, сжимавшим в руке выкидной нож длиною в шесть дюймов и желавшим вырезать мою печенку и кишки, хотя лицензии хирурга у него не было. Целую вечность я пытался выкрутить ему кисть и наконец сумел – но лишь после того, как он раскроил мне щеку, – ударить его коленом в пах и вырвать нож. До этого я проходил основы дзюдо в полицейской академии, однако, как только щека зажила, я стал тщательно изучать это боевое искусство. И все же экспертом меня назвать нельзя, хоть я и знаю, как убить коротким молниеносным ударом – ребром ладони по переносице или резким тычком двумя пальцами в кадык. Я также знаю, как сломать человеку ногу или руку, прилагая минимум усилий, используя энергию броска противника. Бой я предпочитаю короткий и приятный, а еще лучше – вообще никакой. В жизни бой происходит вовсе не так, как в кино. В жизни двое здоровяков не стоят друг против друга и не бьют друг друга кулаками до тех пор, пока один из них не упадет без сознания, окровавленный. Вместо этого бывает полная путаница: сплетаются ноги и руки, ломаются костяшки, когда голые кулаки сталкиваются с жесткими черепами, следуют удары ногами, слышен рев, пальцы пытаются вонзиться в глаза, захватить волосы, удушить, руки пытаются осуществить зажим головы, зубы стараются укусить – возникает некая совершенно животная картина. Я выучил три принципа уличного боя.
