— Хорошо, — провожу последнюю проверку «Мьеллнира». — Мы готовы!
— Давайте, мужики! Нам нужен этот бонус, — но вместо того, чтобы указать вперёд, подполковник неожиданно хватается за наплечник, подтягивается и шепчет мне на ухо. — Был рад быть с тобой знакомым, — и по его глазам видно, он прощается со мной. А потом отпускает меня и кричит. — Вперёд!
Слайд триста шестьдесят второй
Дом, захваченный группой манчкинов, был первоочередной целью родян в первой фазе сражения. Дом вроде был тупиковым и на первый взгляд не давал никакого стратегического преимущества. Сам дом нам был нужен только из-за одного — у него была очень удобная крыша! Крыша совершенно бесполезная если у вас нет…
Прыжковые ускорители «активация»!
Четыре пары закованных в энсим ног устремляются в недолгий полёт. Секунда, и мы в тылу у обороны весов. Но в наши задачи не входит прорыв баррикад. Мы вообще не планируем воевать. Смена ускорителей. Бег до края новой крыши и вновь:
«Активация»!
Четверо Спиц, как гигантские кузнечики, прыгают с крыши на крышу. Не встречая никакого сопротивления, мы за считанную пару минут добираемся до центра и спрыгиваем на городскую площадь.
Перед нами запертые ворота Главного Храма Равновесия. И к нам уже спешит резервная сотня весов. Они думают, что запертые храмовые ворота нас задержат.
Как бы не так. Наши ладони срывают с пояса склянки, и восемь бутылок с магической кислотой через секунду разбиваются о обитое сталью дерево храмовых врат.
— Пять. Четыре. Три. Два. Один. Вперёд Эд! — атлант тут же начинает разбег.
Могучее плечо гиганта с трудом, но проламывает ослабленную магией шамана преграду.
Проход внутрь Храма открыт.
И над Оридбургом раздается крик, сорвавшийся из четырёх глоток одновременно:
— Бар-р-р-р-а-а-а-а!..
Слайд триста шестьдесят третий
Глупо себя чувствую. Очень глупо. Внутри храма было всего полсотни охранников, для нас в «Мьеллнирах» они не вызвали никаких проблем. Мы шли сквозь последних защитников Равновесия, как горячий нож сквозь масло. Шли, шли и пришли.
Вот он, алтарь. Ударь, и ты дома.
Но не могу. Не могу ударить!
Смотрю на Эда, на Павла, на Карла. И не могу опустить руку.
Я уйду, они останутся? Так?! Не могу.
— Эд? — отхожу в сторону от алтаря и делаю приглашающий жест.
Но гигант отрицательно качает головой.
— Павел?
— Нет, Эхо, только не я, — отказывается художник.
— Карл?
— Я вас не брошу! — его голос полон решимости.
— Мужики, — мне становится смешно, наверно на нервной почве, — ну чушь же получатся, вот он алтарь, бейте давайте! Эд — ты!
— Нет, Эхо, иди ты в…
Но гигант не успевает договорить, как в зал с алтарем врывается гигантская кошка. Вся в ранах, с почему-то подпаленной шерстью и совершенно безумными глазами. Но тем не менее я её легко узнаю и в этом облике.
— Алфи! Ты хочешь домой? — кошка непонимающе трясет головой. — К дочке хочешь?
— Да! — миг, и девушка стоит рядом уже в человеческом облике.
— На, — протягиваю кинжал ей в руки. — Алтарь там, — показываю себе за спину.
— Ребята, — красавица непонимающе хлопает своими огромными глазами, всё ещё не в силах поверить в то, что я ей предлагаю. — Вы серьёзно?!
— Давай быстрее, Алфи, тут скоро станет многолюдно, — как-то тихо и спокойно, будто о какой-то стирке, о чём-то бытовом, произносит Эд.
— Спасибо вам парни, спасибо, — по лицу, той кого мы все любим, катятся огромные слёзы. Она тихо всхлипывает и делает шаг…
Слайд триста шестьдесят четвёртый
Я сижу свесив ноги с обрыва. Внизу, где-то далеко, в бешенстве ревёт прибой. Ночь настолько темна, что мне не видно, что там под ногами.
Мне плохо. Нет, не физически. Мне невероятно плохо морально. Кто бы что не говорил, а я недавно убил более шестнадцати сотен человек. И пусть последний удар нанесла Алфи. Пусть я был не один. Убил их я. Именно я послужил катализатором тех процессов, которые привели к этому убийству.
Это давно понял Джас, он пытался нас вразумить, он говорил: «мы готовимся убивать, опомнитесь люди!». Его слушали, но не слышали. Смерть, для нас в этом мире она стала не более чем иллюзией. Мы забыли, забыли, что она бывает настоящей. Сегодня я это понял.
