Когда Лобов вошел в разгромленную комнату, Женя, осунувшаяся и жалкая, сидела на сундуке около стены. Впопыхах она не успела одеться. На ней была помятая юбчонка и большой пуховый платок матери, накинутый на плечи.
Екатерина Васильевна, тоже полуодетая, стояла посредине комнаты. Против Екатерины Васильевны, ничуть не шатаясь, уставившись на нее злым и в то же время пустым взглядом, стоял Дмитрий Бубенец, худощавый, жилистый блондин в новеньком офицерском кителе, хотя он никогда не был офицером. В открытые двери заглядывали две ухмыляющиеся рожи собутыльников Дмитрия. Впрочем, едва лишь Лобов вошел в комнату, как рожи моментально исчезли.
— Уходи, Дмитрий, — гневно говорила Екатерина Васильевна. — Приходи, когда проспишься. Тогда и говорить будем.
— Значит, не отпустишь жену? — с пьяной злобой спросил Бубенец. — Мало я тебе прописал? Еще хочешь?
— Не пущу, — отрезала Екатерина Васильевна. — Пока Семен Андриаиович не вернется, не пущу.
— Ах, ты… — закричал Дмитрий, сжимая тугой когтистый кулак.
— Ты что это развоевался, герой? — спросил Бубенца Александр Данилович. — Очумел от водки, что ли?
Услышав голос Лобова, Бубенец вздрогнул и торопливо начал застегивать китель. Лобов встал рядом с Екатериной Васильевной и презрительно оглядел Бубенца.
— Хорош! — процедил он сквозь зубы. — Для штрафного батальона самый подходящий экземпляр.
— А зачем она жену от меня сманивает? Чем я ей не по нраву пришелся? — с пьяным надрывом заныл Бубенец. — Почему от меня жена ушла?
— Да от тебя сейчас не только жена, полуторка сбежит, — усмехнулся Лобов. — Уходи отсюда. Утром поговорим.
— Без жены я не уйду, — мотнул головою Бубенец и со все нараставшей яростью завопил: — Мы с Женькой расписались! Я согласия на развод не давал! Она не имеет права уходить от меня! Я вам всем покажу, как на фронтовиков поклеп возводить!
Алкоголь окончательно заглушил в Бубенце появившиеся было проблески сознания. Он уже позабыл, что стоит перед Лобовым, перед тем самым Лобовым, знакомство с которым считал великой честью для себя и о котором в кругу друзей всегда с гордостью говорил: «Это что… Я на фронте самого Лобова возил. Вот это человек! За такого в огонь и в воду».
— Раз жена, значит, всегда должна быть с мужем!.. Где муж, там и жена!.. — вопил он. — А эта старая сука… — и неожиданно коротким, но сильным толчком Бубенец ударил Екатерину Васильевну в грудь. Негромко охнув, та, как подкошенная, свалилась на пол. Женя вскрикнула и бросилась к матери. А Бубенец выхватил из кармана тяжелый разводной ключ и взмахнул им над головой жены, но, не успев опустить его, сам отлетел в сторону и, ударившись головой о стену, растянулся на полу.
Александр Данилович, потряхивая рукой, ушибленной о скулу Бубенца, подошел к ошеломленному ударом пьянице. Тот, глядя на Лобова неожиданно протрезвевшим взглядом, попытался встать на ноги. Но Александр Данилович, схватив Бубенца за шиворот и пояс, поднял его, как узел грязного белья, и выкинул за двери во двор.
— Запомни, негодяй, — сказал он валяющемуся на земле Бубенцу, — среди моих фронтовых друзей Дмитрия Бубенца больше нет. А завтра поговорим на партбюро колхоза, может ли Бубенец оставаться в партии. Понял?
За калиткой послышался ехидный смешок. Оказалось, собутыльники Дмитрия, притаившись за калиткой, ждали, чем кончится дело. Лобов повернулся в калитке и пригрозил:
— А вы, мародеры, забирайте вашего дружка и ждите утра. Посмотрим, что завтра решат о вас колхозники.
За калиткой сразу воцарилась мертвая тишина. Лобов вошел в сени и запер за собой дверь.
Прибирая в комнате, Екатерина Васильевна и Женя с тревогой прислушивались к шагам, доносившимся из комнаты Лобова.
— Разнервничался! Теперь до утра не уснет, — сокрушалась Екатерина Васильевна. — Сукин сын Митька, какого человека из себя вывел! Ведь ногтя его не стоит.
От калитки донесся голос Дмитрия. Уходя не солоно хлебавши, он с пьяным ухарством кричал, явно рассчитывая, что его услышат находящиеся в доме:
— Мы и не таких видали! Здесь, брат, не фронт! Ты мне не полковник, я тебе не солдат! А за обиду посчитаемся! Запомнишь, полковник, Митьку Бубенца!
