Красный, как кумач, Кариев встал, но Голубкин жестом руки усадил его обратно.
— Говорите сидя.
— Виноваты не мы, а я, — горячо заговорил Кариев. — Я много думал, товарищ полковник, и теперь вижу свои ошибки. Их три.
— Вот как, даже целых три, — одобрительно усмехнулся полковник. — Какая же первая?
— Первая моя ошибка — я далеко поставил засаду во дворе шестнадцатого дома. Она стояла у других ворот, ведущих со двора на параллельную базару улицу.
— Правильно, — согласился Голубкин. — А вторая?
— Вторая ошибка та, что я стремщика за старика принял и не велел его брать, пока налетчики не проломают крышу и не спустятся в магазин.
— Хорош старик, — рассмеялся Кретов. — Через двухметровую стену, как горный козел, сиганул.
— Надо было не ждать, а сразу брать стремщика, — закончил Кариев.
— И это правильно. А третья?
— Третья, это когда Ястребов на чердаке фонарик включил и осветил засаду. Стремщик нас сразу увидел. Я виноват потому, что должен был лучше готовить людей к засаде.
— Правильно, — снова одобрил Голубкин. — Ну как, товарищ Кариев, просто ли вы установили для себя свои ошибки или разобрались в них, поняли, что мы не можем, не имеем права ошибаться? Прочувствовали ли вы глубоко то, что произошло вчера?
— Товарищ полковник! — взмолился Кариев. Спокойный голос Голубкина пугал его. Легче было бы, если бы полковник накричал на него, отругал или понизил в должности, только не говорил бы так спокойно. Молодому лейтенанту казалось, что за этим спокойствием кроется уже продуманное и окончательно принятое решение о непригодности его, Кариева, для работы в уголовном розыске. — Товарищ полковник! — повторил он, — все понял! Все время думаю об этом. Больше таких ошибок никогда не сделаю!
— Будем надеяться, что это так и будет, — пристально глядя в лицо взволнованного лейтенанта, сказал Голубкин. — Я лично считаю, что из молодых сотрудников вы наиболее способный. Поэтому вам и доверили возглавить опергруппу в такой важной операции, поэтому с вас и спрашиваем. Нам, товарищ Кариев, ошибаться никак нельзя. Наши ошибки всегда приводят к трагическим последствиям. Крепко запомните это. А теперь, товарищи, сделаем выводы из того, что нам дала прошедшая ночь. Идентичность оттисков автомобильной покрышки дает нам право сделать вывод, что одна и та же машина привозила в «Счастливое» убийц Лобова и грабителей к магазину Ювелирторга. Но это совсем не означает, что убийцы Лобова и бандиты, застреленные прошлой ночью, одни и те же люди. Вернее, мы не имеем права сделать вывод, что сегодня ночью убийцы Лобова получили по заслугам, и на этом успокоиться. Ценные показания нам могли бы дать два человека — шофер машины с приметной покрышкой и бандит, застреливший Зарифова и Клебанова.
— Но, может быть, шофер и стрелял, — заметил Кариев.
— Вполне возможно, что шофер и бандит, расправившийся со своими соучастниками, — одно и то же лицо, — одобрительно взглянув на Кариева, согласился Голубкин. — В этом случае зона поисков еще более сужается. Но ключ ко всему нам даст только машина. Что удалось узнать вам в автоинспекции, товарищ Кретов?
Майор вытащил из кармана покрытую записями бумажку и, заглядывая в нее, начал докладывать:
— Автоинспекция не располагает данными о наличии имеющихся в пользовании трофейных покрышек. Удалось установить только одно — машины государственных гаражей трофейными покрышками уже давно не пользуются. Все они обуты в покрышки отечественного производства. Остаются гаражи кооперативных, строительных и общественных организаций. Все они карликовые — от одной до трех машин. Редко где имеются десять машин. Сотрудники инспекции получили фотокопии отпечатков с покрышки машины, которой пользуются преступники. Пока осмотрено сто двадцать девять гаражей. В них ничего похожего не обнаружено.
— Продолжайте поиски, — приказал полковник. — Какие сведения об этих двух… о собутыльниках Бубенца?
— Районное отделение милиции предупреждено. Там уже совсем нацелились взять их за спекуляцию, но пока потерпят, — усмехнулся Кретов. — Наблюдение за базарами установлено. В НТО на обоих материал исчерпывающий. О Жорке Рябом сообщают, что настоящая его фамилия Григорий Беневоленский. Работал заведующим продуктовым магазином. Обвешивал и растрачивал, по совокупности получил пятнадцать лет. Осужден в августе пятьдесят первого.
