— Добрый день, сынок, — ласково поздоровался Абдукадыр с шофером.
— Если заработаю, так будет добрый, — покосился на старика Хамракул. — Без денег добра не бывает.
— Может быть, и заработаешь, — добродушно улыбнулся Абдукадыр. — Ты случайно не в город едешь?
— В город, — буркнул Хамракул.
— Подвезешь меня до города?
— На поллитровку подкинешь? — недоверчиво посмотрел на охотника Хамракул.
— А сколько это? — не зная стоимости водки, решил уточнить Абдукадыр.
— Эх, ты! — с искренним сожалением проговорил Хамракул. — Даже цены водки не знаешь. Ну, с закуской это в тридцатку обойдется.
— Ну, это дорого, сынок.
— Найди подешевле, — усмехнулся Хамракул. — Отсюда до шоссе восемь километров, а до шоссе машины нигде не найдешь. Вот и посчитай, дорого ли я запросил.
— Ну, ладно, — согласился старик. — Вези за тридцатку.
— Так ты что, так с ружьем и поедешь?
— Конечно. Курки заедают, — на ходу нашел уловку Абдукадыр, — мастеру хочу показать.
— Ну, мне до этого дела нет. Езжай хоть с пушкой, — милостиво разрешил Хамракул. — Только вот что, отец, здесь садиться нельзя. Увидит председатель — ругани не оберешься. Выйди за поселок и подожди на дороге у мостика. Я мигом!
В тех случаях, когда появлялась возможность подработать, Хамракул проявлял чрезвычайную поворотливость. Едва Абдукадыр Мерген вышел из колхозного поселка, как позади заворчал мотор и полуторка, подняв клубы пыли, дребезжа расхлябанным кузовом, притормозила около него. Хамракул торопливо открыл дверь кабины:
— Садись! Быстрее!
Абдукадыр забрался в кабину, и грузовик, распустив густой шлейф пыли, понесся вперед. Шофером Хамракул оказался лихим. Из всех скоростей он признавал только третью, а летя на третьей скорости, не признавал ни ухабов, ни ненадежных мостов. Грузовик в его руках визжал, гремел, дребезжал и даже крякал, но послушно мчался вперед. В то же время Хамракул ни на минуту не умолкал. Уже на первых километрах пути Абдукадыр знал, что от новых порядков в колхозе прямо дышать невозможно, что прежний председатель хоть, как говорят, и был жуликом, зато сам жил и другим жить давал. Хамракул приводил десятки случаев, когда он мог бы заработать, и неплохо заработать на машине без всякого ущерба для колхоза, и как все эти благоприятные случаи не использовались им ввиду козней нового председателя.
Абдукадыр Мерген слушал злобные сетования Хамракула, иногда поддакивал ему, соображая, как бы потоньше выспросить водителя, давно ли он ездит на этих покрышках и где он был в ту ночь, когда убили Искандера. Поразмыслив, он решил не затрагивать вопрос о ночных поездках. Пусть этим занимается майор Кретов. А вот о покрышках спросить можно, только похитрее, чтобы этот пьяница ни о чем не догадался. Старик долго примеривался, как бы начать разговор на интересующую его тему, но ничего подходящего придумать не мог. Уже перед самым городом, увидев стоящий на обочине шоссе грузовик и шофера, потеющего над накачкой баллона, Абдукадыр решил, что повод найден.
— Плохая нынче резина пошла, — тоном знатока сказал он, кивнув на стоящий грузовик. Хамракул, бросив взгляд на баллон, лад которым возился шофер, возразил:
— Нет. Резина неплохая, да мало ее. До полного износа ездим.
— А у твоей машины все в порядке? Не встанет?
— Не беспокойся, отец. Хоть до Москвы катить можем.
— Главное, чтобы задние скаты ее спустили, — авторитетно подчеркнул Абдукадыр Мерген.
— Не спустят, — успокоил Хамракул и вдруг, насторожившись, покосился на Абдукадыра.
— А чем тебе мои задние скаты не понравились?
— Узор на одном колесе у тебя очень уж замысловатый, — не показывая своей заинтересованности, апатично ответил старик.
— Узор такой, какой и должен быть, — все еще подозрительно косясь на Абдукадыра, ответил Хамракул. — Это трофейный баллон, заграничный. — И затем, чтобы окончательно убедить старика, добавил: — Яна этом баллоне уже шестой месяц езжу. Ни разу он меня не подводил.
Абдукадыр Мерген ликовал. Значит, это та самая машина. То, что вчера он видел такой же след на дорогах совхоза, Абдукадыр объяснил склонностью Хамракула к ночным поездкам налево.
