* * *
“Big In Japan”
- И всё, что ли?! Ну, ты, и пидар!.. - на меня обрушивается очередной удар, я уж и со счёту сбился, который, да и не до счёту мне, больно мне, больно и обидно, и страшно, и я плачу… - Бля, полпачки «Балканки» и червонец токо! В натуре, чуваки, я же точно у этого петуха мобильник видел… Пиздец, он зажигалку в пачке с сигаретами ныкает!..
- Ща, Геныч, погодь… Копа, ты чо, сука, подержать его нормально не можешь?! Дёргается, блядь… Та-ак, ща-ас… А это что?
Всё. Нашли. Э-эх-х, и надо же мне было за этот угол зайти, - приспичило! Потерпеть не мог…
- Говорю же, - видел я, как он по мобиле базарил!
- Комар, дай-ка глянуть… - этот, третий, который меня держит, выпускает мои локти, заведённые назад, и берёт мой мобильник у старшего из этих троих гадов. - Блядь! Дешёвка какая-то, хуинная… Siemens A70, - старьё, сука, ни фотокамеры, ни Интернета… Во, сука, экран даже не цветной, блядь! Наверно, и полифонии тоже нету нихуя… Ну ты, лошара, чо у тебя мобильник такой левый? Чо, блядь, у родаков сыну на приличную мобилу бабок нету? Олень, сука, лохастый!
- Ну, пожалуйста-а, ну не на-адо-о, - бессильно плачу я. - Пожалуйста, ребя-ата-а, отдайте… мне… мне мама его н-н… на Новый Год ку… купила… пожалуйста-а… он ста-ары-ый, у нас с… у нас с мамой только на такой… денег…
Старший из этих гопников, - Комар, что ли, - презрительно хмыкает, а двое других, так и вообще, - ржут… гады… И тут же, снова, - резкий удар! На этот раз что-то уж совсем не по-детски, я даже на секунду отключаюсь, и хоть тут же прихожу в себя, но обнаруживаю, что у меня из носа течёт, - ручьём бежит! - кровь. Бежит. Прямо на грудь, на куртку, - чёрная она у меня спереди, на груди, куртка, незаметно будет, наверно, но ведь, - кровь! Сроду у меня такое, - по жизни у меня нос слабый…
- Хорош, валим… Генка, сказал, хорош, в натуре! - и этот Генка, послушав Комара, - видать, тот у них старший вообще по теме, а не только по возрасту, - отпускает капюшон моей зимней куртки, убирает занесённый для ещё одного удара кулак, а Комар сквозь зубы мне говорит: - Ты, лошара, ты же понял? Всё понял? Кому вякнешь чего, сука, родакам, или, там, ментам стуканёшь… мы тебя из-под земли… Понял, сука? За меня, сука, вся братва…
- Та-ак!
Это «та-ак» раздаётся справа от меня, это кто-то новый, я поворачиваюсь, и эти трое поворачиваются тоже, - я, чуть не подпрыгнув от неожиданности, а эти трое, хоть и не подпрыгивают, но тоже, - резко. Ведь это самое «так», оно произнесено таким голосом… резким, сухим, ломким, - в этом голосе лёд, и стальная стружка, и битое стекло, и ещё что-то такое, острое и опасное…
Пацан. Ну, как пацан, - лет пятнадцать, - старше меня, конечно, и примерно ровесник двоим этим уродам, но всё-таки пацан, Комар-то этот ещё старше, ему же лет семнадцать, по ходу… Сдвинув на затылок тёплую зимнюю бейсболку с какой-то нашивкой, - золотая звезда с Земным шаром, и буквы ещё, какие-то, - этот новый пацан смотрит на нас. Ещё светло, и я отлично вижу, что и взгляд у него такой же, как и голос: острый, холодный и опасный. Ну, и что дальше? Что сейчас будет, - что, неужто этот пацан решил за меня встрять?! А с виду, вроде, не дурак, - чего бы ему тогда впрягаться, этих же трое, да и ведь Комар этот ещё…
А пауза затягивается… И вдруг этот, новый пацан, смеётся! Да так… от души, - во как! И совсем другим голосом, не острым и ломким, а мелодичным, нараспев как-то, и очень весело, говорит:
- Тэкс-тэкс, и что мы тут наблюдаем? Ну-у, мне и Ламброзо быть не надо, я отлично и без этого понимаю, что мы наблюдаем тут трёх дебилов, с отчётливыми родовыми дегенеративными признаками, - странный пацан, и говорит он как-то странно, но я чувствую, что ему ни хрена не страшно, и ещё я чувствую, что хоть тон у этого пацана и поменялся, но опасность у него из голоса не ушла, очень отчётливая у него в голосе опасность…
А ведь и эти трое уродов это тоже распрекрасно чувствуют! Двое, - Геныч этот, и второй, как там его, явно трусят, переглядываются, оглядываются, - блин, неужто удрать собрались?! - втроем же они! - а именно третий, Комар, старший из них, он-то, по ходу, очканул ещё больше, чем его шестёрки, это я тоже отлично понимаю, тут и мне тоже не надо быть никаким… Ламброзо, что ли, - знакомое что-то, художник, что ли, - чтобы это прочитать на роже у Комара… А пацан выдёргивает из ушей маленькие наушники, - от MP3-плеера, по ходу, а может и от телефона, - делает неуловимое движение плечом, и с плеча ему в руку соскальзывает спортивная сумка с такой же эмблемой, как и на зимней бейсболке пацана, и при этом он продолжает говорить, и снова у него меняется тон, сейчас он говорит очень ласково, и в этой ласке опять полно опасности:
