Когда ее начинали расспрашивать о прошлом, Ева изображала страх на лице, уверяя, что даже разговоры об этом могут повредить ей, и настолько преуспела в этом, что женщины восхищались ею. «Она такая смелая, эта малютка, – краем уха услышала Ева, как одна американка рекомендует ее другой, – а ее пальцы просто творят чудеса с моим лицом…»
Когда Еве вновь понадобился химик, чтобы составить порцию новых кремов и мазей, при ее нынешних связях не составило труда найти нужного человека. У одной из ее клиенток муж оказался владельцем довольно известной фармацевтической фирмы, которая специализировалась на выпуске лекарств. Клиентка с таким пылом и жаром принялась просить своего мужа помочь «маленькой венгерской беженке», что он не только предложил нужного фармацевта, но и начал ухаживать за Евой, что она с негодованием отвергла. Ева умела точно рассчитывать свои действия. Одно неверное движение могло погубить ее, восстановить против нее ее могущественных клиенток.
Фармацевт хорошо знал свое дело и подобрал идеальные компоненты, поняв ее с полуслова. А потом Ева вносила добавки, которые ей поставляли уже из других мест. Кремы становились все более воздушными и нежными. К тому же Ева начала упаковывать их в особые, сделанные по специальному заказу, емкости, которые закрывались сверху золотыми крышками. Такого же цветы были и этикетки. Один из знакомых Джона – художник-график – сделал набросок Евиной подписи, и элегантный росчерк стали воспроизводить на этикетках ее кремов. Конечно, все требовало дополнительных затрат. Но Ева понимала, все расходы обязательно окупятся.
Именно поэтому неприятность с той стороны, с которой она меньше всего ожидала, обрушилась внезапно, как буря в пустыне. Раздумывая поздним вечером о том, почему у нее произошла такая задержка с менструальным циклом, Ева стала подсчитывать дни, и с ужасом осознала, что все сроки прошли давным-давно. Она снова принялась подсчитывать. Последний раз это произошло перед тем, как она прощалась со своим венгерским олухом. Она забеременела! В самое неподходящее время. Увлеченность своей идеей и бесконечные дела не позволили ей вовремя заметить сигналов предупреждения, которые посылало тело. Она отправилась в ванную и взвесилась: пять лишних фунтов. Ее груди набухли, восхитительно розовые соски потемнели. Как же она досадовала на то, что ее не томила, как других, утренняя слабость и вялость – первый признак случившегося. Как назло, она еще никогда не чувствовала себя так хорошо, как сейчас. Но факт оставался фактом – она находилась на третьем месяце беременности. «Идиотка! Дура! И о чем ты только думала!» – кляла она себя. Конечно же, это был ребенок Ласло. «Не следовало позволять ему этого в тот, последний раз, – думала Ева, – но ведь я выполнила все меры предосторожности, к которым прибегала всегда». Природа оказалась гораздо изворотливее. Ева снова и снова проклинала себя. Что-что, а уж ребенок ей сейчас нужен был меньше всего. Она вообще терпеть не могла детей и не собиралась заводить своих. И вот – пожалуйста, что теперь прикажете делать! Все планы могли рухнуть в одночасье. Это просто немыслимо – иметь ребенка от Ласло Ковача. Она уже вычеркнула его из своей жизни. И ей бы не хотелось ежедневно сталкиваться лицом к лицу с чем-то из прошлого, которое уже совершенно не волновало и, более того, о котором она и не хотела бы вспоминать. Сделать аборт? Но через кого найти нужного врача? Тут следует быть осторожной… И к тому же это, наверное, будет стоить бешеных денег. Изливая гнев, она колотила подушку кулаками.
Потом она лежала на кровати с сухими глазами и холодно перебирала самые разнообразные варианты, когда услышала, как вошел Джон. Он вернулся из оперы, Ева никогда не составляла ему компанию – опера наводила на нее скуку. И вдруг идея осенила ее. Она резко выпрямилась и села на кровати… Кажется, она придумала! Конечно, это означало, что кое-что в ее планах придется изменить, но не столь уж значительно. Зато в новом варианте имелись и свои преимущества. Глаза ее озарились светом надежды, и Ева снова расслабленно и облегченно потянулась. Оставалось только додумать детали.
