— Бютель! Отставить! — раздался голос сержанта. — Предупреждаю, если вы надрались… Бютель!
Голубоватый луч фонарика осветил Бютеля. Тот с радостным квохтаньем пил прямо из горлышка. Сержант ловким ударом выбил у него бутылку, и она разбилась о пол. На секунду Бютель ошалело застыл.
— Ах! Сержант… сержант! С мужчинами так не поступают!
— Бютель! Эй, Бютель! Угомонись! — бросил капрал Мартен.
Из глотки Бютеля вырвалось хриплое, возмущенное «эх!». Причем в этом «эх!» было столько чувства, словно до этого оно долго зрело в недрах земли. Фонарик погас, и Бютель так и остался стоять, сжав кулаки и втягивая ноздрями запах разлившегося по полу алкоголя.
И тут на колокольне зазвонили церковные колокола. Первый удар тяжелой бронзой загудел в морозном воздухе, за ним второй, третий… И тишина.
И снова удар, второй, третий и долгий гул… Сержант опять зажег фонарик. Все переглянулись. Бютель забыл об обиде. Все тотчас же обо всем позабыли.
Послышались еще три отдельных удара, и вдруг все колокола зазвонили разом. И начался такой перезвон… Казалось, что звонят прямо в соседнем доме.
— «Ангелус»…[4] — пролепетал Бютель упавшим голосом. — «Ангелус» в полночь. Ох, не христианская это штука!
— Говорят, колокола иногда сами звонят… — неуверенно начал Крюзе.
— Колокола не могут зазвонить сами, если нет ветра, — заявил капрал Мартен. — Но даже сильный ветер не может вызвонить «Ангелус».
— Значит, в деревне немцы.
— Ребята, к оружию! — скомандовал Лаланд.
Все начали отыскивать свои карабины. Получилась небольшая куча-мала.
— Но если они в деревне, — сказал вдруг Шамбрион, — то зачем им звонить? Сержант, как вы думаете, а может, они специально хотят нас ошеломить, а потом, когда мы выскочим из дома, всех перестрелять?
— С них станется, — ответил Лаланд. — Внимание! Выходим патрульным порядком через черный ход!
Бютель так грубо схватил сержанта за руку, словно хотел сделать ему больно.
— Нет, сержант! Дайте-ка я пойду первым.
Он хотел было добавить: «Из-за бутылки» — но не решился. Бютель распахнул дверь.
«Ну и ну! Не могли получше забаррикадироваться!» — подумал Лаланд. Колокольный звон теперь слышался яснее и стал еще более пугающим.
— А теперь звонят к окончанию мессы, — заметил Бютель.
Он быстро перекрестился, больно ударив себя по лбу и по груди, бросился во двор и остановился, вжавшись в стену.
— Можете идти, ребята, — сообщил он мгновение спустя. — Никого нет.
Чем ближе они подходили к церкви, тем громче становился звук. Воздух гудел, как лист железа.
Разделившись на две части, группа стала обходить площадь. Одно звено медленно двинулось налево, другое — направо. Церковь располагалась на окраине. Сквозь деревья виднелся темный вход и за оградой — кладбище с крестами. Звон замедлился и стих.
Оба звена инстинктивно остановились. Наступившая тишина не рассеяла тревогу. Наоборот, воздух, казалось, сгустился. Церковь и деревня онемели. И Дирьядек, который, как всегда, не проронил ни слова, уже готов был поверить в то, что в колокола звонит один из покойников.
По приказу сержанта оба звена продолжили движение. На углу одной из улочек капрал Крюзе обернулся, чтобы удостовериться, идут ли за ним бойцы. А когда снова посмотрел вперед, то нос к носу столкнулся с немцем. Оба отскочили. Немец отпрянул в свой переулок, Крюзе прижался к стене, и оба сделали своим отрядам знак приготовиться.
И тут колокола снова пришли в движение, и раздался радостный и пугающий перезвон.
Оба патруля бросились вперед, стремясь застигнуть друг друга врасплох. И возле ратуши, вокруг огромной воронки с черной водой, завязалось сражение.
Низко, почти на уровне земли, отбрасывая прерывистые красные отсветы, застрочил пулемет.
«Но почему продолжают звонить?» — пронеслось в голове у сержанта Лаланда. Вдруг Бютель с криком выронил оружие.
— Готово дело! — сказал он, словно ему удалось совершить нечто давно задуманное.
Ему в руку попала пуля. Было больно, но не настолько, чтобы закричать. И все же рука стала трястись, а он никак не мог унять эту дрожь.
Со всех сторон началась беспорядочная стрельба. Стреляли по большей части наугад, ориентируясь по язычкам пламени из стволов. Капрал Мартен получил пулю в икру. Потрогав раненое место, он обнаружил, что крови нет, только ожог. Пуля разорвала кожу на сапоге, но до тела не добралась. «Повезло!» — подумал капрал.
