Вечером мы встретились с Гекой возле ресторана «Украина» на улице Ласточкина угол К. Маркса. Шумный ресторан, с живой музыкой и с завсегдатаями: одесскими «ментами», «блатной» публикой, проститутками. Мы вошли и сели за крайний столик. Подошедший официант поздоровался с Гекой. Я понял, что здесь он бывает чаще, чем моль в кармане старого пальто. Нам принесли цыплят-табака и графин, в виде химической колбы, с «паленой», как наше сабо, водкой. Пили мы много.
— Что это за водка? — кривясь, спросил Гека у официанта.
— Финская, — развел руками Лелик.
— Слушай, с каких пор бармен Болик, — как называл большого и толстого бармена Гека, — стал финном? Буряк для самогонки наш, перец грузинский, спирт медицинский, Болик хохол, а водка финская.
— Так ведь и твои «хрустальные» туфельки, известно, не из Парижа.
Гека перервал разговор и рассказал анекдот, довольно модный в то время.
— Сидят на зоне три зека, Вицин, Никулин и Моргунов. Спрашивают у Вицина: «Ты как работаешь?» Тот отвечает: «За себя и за того парня». «А ты?» — спрашивают у Никулина. «За себя и за того парня». «А ты?» — это же вопрос задают Моргунову. «А я и есть «тот» парень».
Все рассмеялись. Гека был уже достаточно пьян, да и я не очень трезв. Мы вспоминали торги, прошедшие на «одесской вещевой бирже» и сильно смеялись.
— Представляешь, — смеялся Гека, — приходит Ася домой и говорит своему «водяному»: «Так недорого купила такие красивые туфли». Представляешь, показывает ему туфли, а там одна туфля и та из пенопласта, но с клеймом Mondeal Paris, что в переводе «Сделано на Молдаванке» и всего за сто рублей. Вот чувак доволен будет. А Алла, представляешь, собирается с мужем в бомонд идти, вынимает новые французские туфли, чтобы похвастаться перед барыгами, а там одна туфля, отделанная сбоку кожей старой, замученной, бухой козы. А муж ее спрашивает: «Ты, где эту х…иту взяла?» А она говорит: «На одесской «туче» у Тимур Тимуровича». А он ей говорит: «Ты что, глаза там потеряла или ты на одной ноге там была?» «Чего на одной ноге?» «А оттого, что туфлю тебе одну дали, а вторая туфля тебе ни к чему» А она ему: «Почему вторая ни к чему?» А он ей: «А потому, что одну ногу я тебе сегодня выдерну».
Ресторан гудел. Народ танцевал. Сдуру и я заказал и спел «Кузнечика с огуречиком». Ресторанная братва дружно аплодировала мне, а некоторые даже кричали: «Браво!» Это было что-то. Я вернулся к столику. Возле Геки сидели две яркие девушки. В откровенной одежде, с двумя килограммами косметики на каждом лице, они курили длинные, фирменные сигареты «Pall Mall» и с жадностью пили шампанское.
— Тимур Тимурович, — познакомил нас Гека.
— А это, — кивнул Гека в сторону девушек, — два лучших создания в мире, Клара и Бара.
Девушки заулыбались. После пол-литра «финской» водки мне, по большому счету, было все равно, как их зовут.
— Так вот, — продолжал Гека какой-то рассказ, — прихожу я к ней второй раз, а она мне говорит: «Или мы идем в ЗАГС или между нами ничего больше не будет». А я ей говорю: «Раз так, то я уйду от тебя как десантник… в окно».
Уже не помню, как мы вышли из ресторана и Гека где-то исчез. То ли с Кларой, то ли с Барой. Я гулял по вечерней Одессе, то ли с Барой, то ли с Кларой. Мы приятно беседовали, не замечая ничего вокруг. Клара или Бара сказала, что я ей очень понравился и что я парень смышленый не по годам. Мне казалось, что мы нашли взаимопонимание и между нами возникло некое притяжение.
— Как хорошо, что я познакомился с такой хорошей девушкой, — подумал я.
Тогда мне казалось, что она чистая, открытая и бескорыстная. Гуляя по морвокзалу, я положил ей руки на плечи и мы обнялись (кстати, хорошо, что моя жена не читает моих рассказов. Иначе, скандала — не избежать). Мы немного постояли на причале, посмотрели на одесский порт, не прекращающий свою жизнь даже ночью, на стоящие на рейде суда в огнях, на символ города — одесский маяк, на чаек, которым, как и нам не спалось. Вдруг девушка как-то резко говорит: «Слушай, чего мы здесь будем стоять и попросту тратить время? Пошли ко мне. Я живу одна». Я подумал: «Неужели она так быстро влюбилась в меня». Мы шли к ней по удивительно красивой Одессе, шагая по блестящей от света фонарей брусчатке. Подойдя к ее дому, я расслабленный спиртным и охмелевший от общения с приятной девушкой, спросил у нее: «Давай завтра пойдем на морвокзал, покормим чаек, а потом пойдем в кинотеатр «Одесса», там будет идти американский фильм «Золото Маккены». Ободзинский поет там классную песню». Я громко пропел: «…вновь, вновь, золото манит нас…»
