— Ладно, — сказал он после раздумья, — снимай. Сейчас костер разожжем.
Через несколько минут они сидели у костра, и мальчик, протянув к огню побелевшие, словно выстиранные ступни, снова попытался завязать разговор:
— Сень, а ведь тебе дома влетит за курево! Придем, мамка скажет: «Дыхни». Дыхнешь, а?
Семен, занятый раскуркой громадной, неуклюже слепленной самокрутки, негодующе мотнул головой, поперхнувшись дымом.
— А мне что… — торопливо сказал мальчик. — Мне ничего… Я-то не скажу. Она сама узнает. Сень, а правда, что на Гнилом покосе комары лакшеевскую корову сожрали?
— Их и здесь хватает, — ответил Семен и дунул дымом, стараясь попасть в самую середину плотного комариного облака. — А насчет коровы: рога да шкура остались. А так — всю высосали.
— И кости?
— Нет, кости вроде тоже остались. Только никто их не видел. Сам-то Лакшеев на покос не лазил — побродил с краю. Говорит: рога торчат на серёдке. А может, это и не рога, а сучок.
— Может… — согласился мальчик. — Только коровы у него теперь нет.
— Сейчас на Гнилой идти можно, только если ветер дует, — продолжал Семен. — Иначе заедят. Самое их время.
— Точно. Они сейчас вылупляются, — подтвердил мальчик. — А ты бы пошел?
— Ну да!.. С тобой еще я пошел бы! — внезапно рассердился Семен. — Ты на твердом-то месте ровно хромой!
— А один?.. — настойчиво допытывался мальчик.
— Вот смола! Чего пристал!
Не хватило у Семена духу ни соврать, ни правду сказать. Июнь — комариный месяц. Ступи ногой — и везде, где есть хоть немного воды и тени в ложбинах, в прибрежном тальнике, на болоте, — вскинется в воздух звонкий, серый клубок. Можно задыхаться в накомарнике, мазаться дегтем, залезть в самую середину костра — бесполезно. Среди миллионов всегда найдутся тысячи, которые не боятся ни дыма, ни дегтярного запаха, ни взмахов рук. А на Гнилом покосе комаров было столько, что даже лоси обходили его стороной в это время.
— Нет, я бы ни за что не пошел, — сказал мальчик.
— Может, мы тут и заночуем? — сердито спросил Семен, которому этот разговор был явно не по душе.
— Я сейчас… — заторопился мальчик. — Видишь, ботинки от огня скорежились, не надеть. А горячо! — обрадовался он, сунув ногу в нагретый ботинок. — Вот всегда бы так!
Семен просунул руки в лямки мешка и, не оглядываясь, пошел вперед. Он прошел всего несколько шагов и вдруг, провалившись куда-то ногой, упал набок. Мальчик засмеялся и крикнул:
— Последний раз я с тобой пошел! Понял? — и умолк, увидев, как внезапно изменилось лицо брата. — Ты чего, Сень? — шепотом спросил он, подбежав к брату и потянул его за плечо. Тот приподнялся на руках, и удивление на его лице сменилось выражением страха и боли. Он медленно опустился на живот, загреб горстями траву и потянул ее к себе, выдирая с корнем.
— Сеня-а! — в ужасе крикнул мальчик. — Сеня-а-а!
— Нога-а… — простонал Семен.
Он не шевелился, только пальцы его то сжимались, то разжимались. Услышав голос брата, мальчик немного успокоился.
— Ты за меня держись, — сказал он, опускаясь на колени и подставляя плечо.
— Уй-ди! — сквозь зубы ответил Семен.
Мальчик в растерянности смотрел на беспомощную фигуру брата. По растрепавшимся волосам Семена деловито, словно ничего не случилось, сновали муравьи. Нога, застрявшая в отнорке, изогнулась необычно — вбок. Так не должны гнуться ноги.
Мальчик прополз до отнорка и стал выдирать траву.
— Уй-ди! — И, уже не сдерживая боли, Семен застонал.
— Сейчас, Сеня, откопаю только. Откопаю и пойдем, — заторопился мальчик. Он скоблил ногтями проплетенную корнями землю. В глубине она была сухой и твердой.
Когда пальцы мальчика касались сапога, спина Семена вздрагивала и напрягалась.
— Теперь можешь?
Семен перевалился на спину, попытался сесть, но каждое движение отзывалось беспощадной болью.
— Не могу… — с усилием сказал Семен. — Один… дойдешь? Сашок… позови людей.
— Ты попробуй, Сеня… Я дороги не знаю.
— Дурак! — крикнул Семен. — Я ногу сломал! — И снова заговорил тихо, отделяя слова большими паузами: — У меня… в кармане… компас. Достань. У стрелки один конец красный… Видишь?
— Вижу.
— Иди, куда… показывает, — выйдешь к реке… Кричи… На той стороне Байкит… Только никуда не сворачивай…
