– Бороться до последнего.
– Каким образом?
– Всяческим. Я, например, в профком писала.
– Помогло?
– Не помогло. Но кровь ему попортило.
– А какой смысл?
– Мой дом – моя крепость. А крепость надо защищать любыми средствами.
– Я не знала, что Денисов – крепость.
– Раз Болотина в нем что-то нашла – значит, в нем что-то есть, – резонно предположила Вольская.
– Есть, – подтвердила Шуня. – Он мужик. А Болотин – крыса канцелярская.
– А мужики нынче на дороге не валяются, – предупредила Вольская. Она была компетентна в этом вопросе.
– Но что же делать? – испугалась Шуня.
– Подумай.
Шуня отвлеклась от орехов и стала думать. Но думать в чужом помещении она не могла. Шуня привыкла думать и спать только у себя дома. Биотоки ее квартиры совпадали с биотоками ее тела. Они бежали с одинаковой скоростью и в одном направлении. А биополе квартиры Вольской разряжало и опустошало Шуню. Она взяла свой чемодан и вернулась домой. Денисов смотрел по телевизору спортивную передачу. Лена у себя в комнате сочиняла стихи. Свои чувства она не проживала, а записывала на бумаге. Никто не заметил Шуниного ухода, равно как и возвращения. Увидев жену с чемоданом, Денисов подумал, что она вернулась из химчистки. Наличие страсти к посторонней женщине вовсе не должно было нарушать привычный распорядок его дома.
Шуня ушла в спальню и стала думать.
Она не спала почти всю ночь, зато к утру план защиты крепости был готов. Хорош он или плох, Шуня определить не могла, но она не могла и бездействовать. Ведь так не бывает, чтобы враг выстроился за стенами крепости, а его жители варили еду и веселились как ни в чем не бывало.
Секретарша Болотина долго расспрашивала по телефону: кто да что и по какому вопросу – по личному или государственному?
– По государственному, – ответила Шуня, и это не было неправдой. Обстановка в доме определяет настроение руководителя, а от настроения зависит очень многое на вверенных ему объектах. В давние времена короли даже войны объявляли из-за плохого настроения.
Секретарша записала Шуню на прием, назвала день и час.
Болотин действительно походил на канцелярскую крысу, но, как утверждают крысоведы, крысы – очень умные животные. Они даже способны к массовому самоубийству во имя идеи. У Болотина лицо было умное, значительное, и очень быстро забывалось, на кого он похож.
– Я вас слушаю, – поторопил Болотин, поскольку Шуня молчала. – Вы из какой организации?
– Из НИПИ.
– А что у вас там? – не вспомнил Болотин и нахмурился.
– У нас там ничего. А вот у моего мужа с вашей женой… это…
– Что? – беспокойно спросил Болотин. Шуня заметалась мыслями, как сказать: шуры-амуры или страсть? Шуры-амуры – неуважительно. А страсть – патетически.
– Ну, это…
– Неправда, – спокойно сказал Болотин, будто вопрос касался не его жены, а производственных объектов.
– Ну как же неправда? – горячо возразила Шуня. – Мне муж сам признался.
Шуня была рада, что разговор наконец завязывался. Но она ошиблась. Болотин не собирался поддерживать, а тем более развивать эту тему.
– Я не знаю, в чем вам признался ваш муж, но это неправда.
Болотин надел очки, и они начальственно блеснули, как бы отгораживая его от Шуни. Шуня поняла, что аудиенция закончена. Болотин как бы поставил резолюцию на документе: отказать. И это было все, чего она добилась. А жаль. Болотин произвел на нее хорошее впечатление, они могли по-человечески договориться, выработать общий план и даже составить пару-реванш.
Шуня вышла на улицу. Светило солнце. Небо было голубое, как на юге. Красивое небо. А внизу кошка перебегала дорогу и чуть не попала под черную «Волгу». Однако не попала. Вывернулась в последнюю секунду. Шуня показалась себе похожей на эту судорожно снующую кошку, ей стало стыдно за себя. Но это было расслабляющее, потому неправильное чувство. Стыдиться надо было не ей, а той, которая создала аварийную ситуацию.
Существует английская пословица: «Чтобы красиво подраться, нужны двое». Один человек не может красиво подраться, нужен равный партнер. Так же и в ситуации – страсть. Но Шуня почему-то исключала Денисова из дуэта. Денисов казался ей хорошим мальчиком, попавшим в дурную компанию. Виноваты были все вокруг него, а он сам – ни при чем. Видимо, так Шуне было легче бороться. Защищать ни в чем не повинного.
