Не знаю. Начну пока с основных курсов и посмотрю, как пойдет.
Через несколько недель Баз начинает учебу в Лондонской школе экономики. Его родители учились в Оксфорде, но Баз сказал, что лучше в него вонзят осиновый кол, чем он уедет из Лондона.
– И это правда сработает? – спросил я.
– Что?
– Кол?
– Сноу, думаю, кол в сердце убьет кого угодно.
Все-таки иногда он называет меня Саймоном, но только в моменты нежности. Такие случаются и до сих пор. Полагаю, я гей, но мой психолог говорит, чтобы я пока не включал это в пятерку главных проблем, с которыми должен сейчас разобраться.
В любом случае мы с Базом подумывали жить вместе. Но оба решили, что после семи лет совместного проживания неплохо будет иметь других соседей. А с Пенни мы давно обсуждали этот вопрос.
Но я никогда не верил, что до этого на самом деле дойдет.
Я не думал, что буду иметь все это: квартиру на четвертом этаже с двумя спальнями, чайником и сероглазым вампиром, сидящим на диване и копающимся в новом телефоне.
Я не думал, что мы оба выживем.
Если так подумать, то я не много отдал – свою магию. За жизнь База. И за свою.
Иногда мне снится, что я все еще обладаю ею. Что я срываюсь, а просыпаясь, не могу понять, правда ли это.
Но дыма нет. Мое дыхание не обжигает. Кожа не мерцает, и нет ощущения, что в груди взрывается сверхновая.
Вместо этого лишь пот и паника, а сердце бежит впереди меня. Мой доктор из Чикаго говорит, что для такого, как я, это нормально.
– Для неудавшегося суперзлодея? – спрашиваю я.
Она улыбнется, чисто профессионально:
– Для типичной жертвы травмы.
Но я не чувствую себя жертвой травмы. Скорее как дом после пожара. Или кто-то умерший, но оставшийся в теле. А иногда мне кажется, что умер кто-то другой, кто-то пожертвовал всем, чтобы мы могли жить нормальной жизнью.
С крыльями.
С хвостом.
С вампирами.
И с волшебниками.
И с парнем в моих объятиях вместо девушки.
А еще со счастливым концом, даже если это не тот финал, о котором я мечтал и на какой надеялся.
И с шансом.
– Который час? – спрашивает Пенни. – Еще рано для чая? В какой-то из коробок есть печенье. Могу магией достать его.
Баз отрывает взгляд от телефона.
– Избранный сделает нам чай как нормал, – говорит он, – это трудовая терапия.
– Я прекрасно знаю, как заваривать чай, – отвечаю я. – И прекрати называть меня так.
– Но ты и правда был Избранным, – произносит Пенни. – Ты был избран, чтобы завершить мир магов. То, что ты провалил миссию, еще не значит, что ты не был избран.
– Пророчество – чушь собачья! – говорю я. – «И явится тот, кто завершит нас. И тот, кто крах свой знаменует». Я что, знаменовал свой крах?
– Нет, – говорит Баз. – Это был я. Очевидно же.
– И как же ты знаменовал мой крах? Я сам остановил Тоскливиуса.
Баз со скучающим видом переключается на телефон:
– Влюбился, что ли?
Пенни издает стон, а Баз хохочет, пытаясь не открывать рта.
– Хватит уже флиртовать! – говорит Пенни, плюхаясь в мягкое кресло, которое отдали нам ее родители и которое я нес по лестнице сам. – Мне уже с лихвой хватило флирта. Саймон, я проголодалась. Найди коробку с печеньем.
Баз широко улыбается, потом наклоняется ко мне и целует в шею. Там у меня родинка, и он расценивает ее как мишень.
– Вперед, – говорит он. – Так держать, Саймон!
С Джой ДеЛирия мы никогда не встречались лично и не разговаривали по телефону, а иногда могли не переписываться месяцами. Но каждый раз, когда я впадала в отчаяние и у меня стопорилась работа с этой книгой, она присылала мне письмо и спрашивала: «Ну как Саймон?»
И каждый раз она помогала мне выйти из ступора.
Спасибо тебе, Джой, что с такой страстью отнеслась к моим персонажам и что давала столько хороших советов.
Спасибо и вам, Ли Бардуго и Дэвид Левитан, за то, что стали хорошими друзьями и хорошими читателями. Даже когда один из вас высказывал жесткие замечания, доводившие меня до слез. Это была Ли.
Спасибо Сьюзи Дэй за то, что выслушала все диалоги и обсудила их со мной. И Керис Стейнтон, которая отвечала на бесчисленные вопросы о британской жизни. Если от этих персонажей веет Америкой – или того хуже, – то это не их вина.
