— Это неправда.
— Правда! Мы называли это «постепенным обольщением Вивьен». На манер названия пьесы.
— Кто «мы»?
— Люциана и я.
— Откуда ты это взял?
— Потому что мы много лет наблюдали, как он наблюдает за тобой. Забавно. Жирный кот выжидает, когда можно будет броситься. На маленькую мышку. Выжидает, когда ты подрастешь. Подлизывается. Угождает. Льнет к тебе. Осыпает подарками. Всячески расслабляет. Готовит для себя. Он очень хотел соблазнить тебя, Вив. Мы это знали. Люциана и я. И он сделал это, как только осмелился. Как только это стало безопасным. Когда, наконец, тебе исполнился двадцать один год. В ночь после празднования твоего дня рождения. Господи, не мог подождать хотя бы до следующего дня. В эту ночь должна была произойти грандиозная сцена обольщения.
— Джек, послушай, все было не так, честно говорю тебе. Себастьян не соблазнял меня.
Джек, запрокинув голову, захохотал.
— Защищать его — вот что он поручил тебе. Всегда и во всем.
— Но это правда, — протестовала я.
Мне было тошно, меня захлестывала ярость, и я вышла из кухни. Джек остался сидеть за столом, пил третью чашку кофе и курил. Значит, он опять вернулся к этой своей привычке.
Я пошла в библиотеку и, присев у окна, стала читать свой очерк для лондонской «Санди Таймз», надеясь успокоиться.
Потом машинально взяла карандаш и стала править свою рукопись. Это было нечто вроде точной доводки, необходимой в моей журналистской работе. Я была в такой ярости, что содержание адреналина в моей крови, наверное, подскочило выше всякой нормы, но это же придало мне силы и дало мне возможность отбросить в сторону все горести. По крайней мере, на время. Через два часа я кончила правку. Я откинулась на спинку кресла с облегчением, не говоря уж об удовлетворенности собой.
Когда, спустя несколько минут после этого, Белинда заглянула в дверь, я очень удивилась. Ее рабочий день должен был начаться не раньше, чем через час, и я, здороваясь, посмотрела на нее вопросительно.
— Я пришла пораньше, потому что подумала, что могу тебе понадобиться, — объяснила она, подходя ко мне и садясь в соседнее кресло. — Я привезла все газеты, но ты, вероятно, уже видела их.
Я кивнула.
— Джек привез три часа тому назад. Кстати, он все еще оккупирует кухню?
— Нет, он разбил лагерь у меня в конторе. Звонит по телефону, договаривается о похоронах и поминальной службе.
— Рада слышать это. У меня было ужасающее предчувствие, что он собирается порхать, как пушинка, — с ним это иногда случается, — что он улетит и оставит все на меня.
— Сейчас он говорит с пастором из Корнуэлла, — пояснила Белинда. — Договаривается о похоронах на пятницу.
— Насчет пятницы мы решили вчера вечером. А службу он хочет заказать на следующую неделю. Точнее, в среду.
Белинда вопросительно посмотрела на меня.
— А у нас хватит времени? Я имею в виду, оповестить всех?
— Конечно, Белинда. — Я покачала головой. — Время почтовых голубей и барабанов, разносящих вести по джунглям, давно миновало. Все это в прошлом. Нам потребуется всего лишь дать объявления на телевидение и в газеты. Или, вернее, позвонить в «Фонд Лока», и весь мир узнает об этом через двадцать минут.
Она любезно улыбнулась.
— Ты права. Я сказала глупость, да?
Пропустив мимо ушей это замечание, я быстро продолжила:
— Ты можешь сделать для меня одну вещь, Белинда, — отбивать все звонки из газет. Сейчас я, действительно, не в состоянии разговаривать с прессой. Мне нужно немного покоя и уединения. — Я посмотрела на часы. — Сегодня должна придти убираться Лайла, не так ли?
— Да. Но не раньше часу. На одиннадцать у нее назначен визит к зубному. Вчера она позвонила мне предупредить, что немного опоздает.
— Это не имеет значения.
— А что качается прессы, Вивьен, не волнуйся, это я беру на себя. Если они уж очень будут настаивать на разговоре с тобой, могу я попросить их позвонить завтра.
— Конечно. Нет, постой, у меня прекрасная идея! Если Джек все еще здесь, посылай прессу к нему. А если уехал на ферму Лорел Крик, дай им телефон фермы. Он может побеседовать с ними не хуже, чем я.
С этими словами я ушла.
