Вскоре в больницу приехали Рославлев и заместитель начальника порта. В белых халатах поверх обмундирования они прошли в палату, где лежал Хепвуд, и сели возле кровати.
— Вот видите, — тихо сказал матрос и попытался улыбнуться. — Все-таки собаки капитана подкараулили меня.
— Раны, к счастью, не опасные, вы скоро встанете на ноги, — ответил Рославлев.
— Надеюсь... Но на «Виргинию» я не вернусь... Нет, не вернусь...
Лицо Хепвуда покрылось румянцем, глаза потемнели, в голосе прозвучало озлобление.
— Если я вернусь на «Виргинию», меня убьют или сбросят в море... Вы должны защитить меня... Помочь мне...
Хепвуд стал просить, чтобы ему дали возможность вылечиться и дождаться другого парохода, на котором он уедет домой. Да, он не собирается покидать свою родину, где прожил много лет, где живут его родные и близкие. Он вернется домой, но на другом пароходе, в качестве пассажира или матроса, не все ли равно. А когда приедет на родину, он не будет молчать...
Рославлев и заместитель начальника порта молча слушали взволнованную речь матроса. Каждое слово, видимо, стоило ему больших усилий, но он заставлял себя говорить, чтобы высказать все, что накопилось у него на душе.
Когда заместитель начальника порта отлучился, чтобы поговорить с главным врачом, больницы, Рославлев спросил Хепвуда.
— Вы знаете тех, кто напал на вас?
— Нет, — покачал головой Хепвуд. — Было темно. Все случилось неожиданно. Меня сразу оглушили.
— Может быть, это те, кого вы видели в ресторане?
— Может быть... возможно... но утверждать не могу...
Хепвуд замолчал и подтянул сползавшее одеяло. Потом он медленно произнес:
— Господин начальник... Я все время думаю об этом человеке.
— О ком?
— О пассажире, про которого я вам рассказывал... Он, наверное, уже сошел на берег... Это очень плохо и опасно.
— Вы можете описать его наружность?
— Могу. Я помню его, помню его лицо, фигуру. Невысокий, полный, лицо круглое. Правда, я видел его издали, темной ночью... Дождь хлестал вовсю. А он был в макинтоше и спущенной шляпе, но все равно, если я встречусь с ним — я узнаю его. Обязательно узнаю. И пусть это стоит мне жизни — я не уступлю ему дороги.
Вернулся заместитель начальника порта и сообщил, что обо всем с главным врачом договорился. Хепвуду будет обеспечен необходимый уход и лечение. Пусть он спокойно лежит, не волнуется.
— Спасибо вам... товарищи... — сказал Хепвуд и посмотрел на посетителей: не обиделись ли они, что он назвал их товарищами?
Рославлев и заместитель начальника порта вышли из больницы на улицу — каждый к своей машине. Прощаясь, представитель портовой администрации сказал:
— Неприятная, дурацкая история... Привыкли там, у себя, грызться, как волки... Не поделили чего-нибудь, — и сразу за ножи. Пьяные хулиганы!
Рославлев промолчал. Он или не хотел, или, не знал, что ответить.
Глава V
НЕУДАЧА КАПИТАНА ГЛЭКБОРНА
Торговый пароход «Виргиния» стоял у причала. Большой и неуклюжий, он был выкрашен в серовато-черную краску, которая местами уже стерлась и облупилась.
Наступали сумерки. Далеко на горизонте гасли последние солнечные лучи. Расплывчатее и туманнее делались контуры словно дремавшего парохода, и только по бортам его все еще ярко блестела надпись большими латинскими буквами — «Виргиния». Волны плескались, накатывались на берег и медленно, нехотя уходили назад, в море.
Еще недавно светлоголубое, небо постепенно теряло свою прозрачную голубизну, становилось темноголубым, синим и словно приближалось к земле, к морю.
В порту кончился рабочий день. Замерли, подняв стальные хоботы, подъемные краны. Смолкло все, что недавно двигалось, шумело, грохотало.
На пароходе «Виргиния» гулко отзвучали восемь склянок. В кают-компании давно накрыли стол к ужину, и старший помощник капитана нервно расхаживал по залу, ежеминутно поглядывая на часы.
Старший помощник раздражен. Уже более двух часов капитан «Виргинии» Джемс Глэкборн находится на берегу по делу проклятого Хепвуда. Черт бы подрал этого тихоню-матроса. Правда, Хепвуд новичок на «Виргинии», это его первый рейс, а за время рейса он проявил себя смирным и дисциплинированным матросом. Однако, сойдя на берег, он ухитрился кому-то досадить или напакостить, иначе почему же его собирались ухлопать.
