Фейдо сел к столу и стал быстро писать.
— Пошлите этот циркуляр всем инспекторам полиции в Париже, — сказал он, вставая и подавая бумагу Беррье, — тут обещана награда в сто пистолей и место с жалованьем в две тысячи тому, кто выдаст Петушиного Рыцаря. Пусть разошлют это объявление по всем кварталам, по всем улицам.
Беррье покинул кабинет. Фейдо подошел к бюро, вынул оттуда пачку бумаг и быстро просмотрел их.
— Более двухсот замков ограблено менее чем за два года! Семьдесят замков сожжено, из них одиннадцать — герцогских. Сто пятьдесят три человека убиты… а виновник всех этих преступлений остается безнаказанным! Этот Петушиный Рыцарь был трижды арестован: в Лионе, в Суассоне и в Орлеане — и каждый раз спасался бегством, и нельзя было ни объяснить, ни угадать, как он ухитрился скрыться!..
Де Марвиль большими шагами ходил по кабинету.
— Надо поймать этого человека. Король изъявил свою волю. Провал этого дела — моя погибель… погибель безвозвратная, если только мадам д’Эстрад…
Он остановился и глубоко задумался.
— Король находит ее все более и более очаровательной… Место, оставшееся свободным после смерти мадам де Шатору, еще не занято!.. Фаворитка… Какой степени влияния может она достичь благодаря моим советам? И какой высоты смогу достичь я сам?.. Тогда безразлично, схвачу я Петушиного Рыцаря в назначенный срок или нет…
Де Марвиль продолжал размышлять.
— Я должен повидать герцога де Ришелье, — сказал он с видом человека, вдруг принявшего решение.
Беррье вернулся, держа в руке бумагу.
— Вот второй рапорт о грабеже особняка графа де Шароле в прошлую ночь.
— В нем то же, что и в протоколе?
— То же… только с небольшим добавлением.
— Каким именно?
— С письмом, написанным рукой Петушиного Рыцаря и им лично подписанным.
— Письмо при вас?
— Вот оно.
— «Любезный кузен!
Мы имеем право называть друг друга таким образом потому, что оба принцы крови… которую мы проливаем.
Только я убиваю людей могущественных и сильных и мужественно сражаюсь сам, а вы для удовлетворения ваших низменных инстинктов убиваете несчастных, которые не могут постоять за себя. Вот уже в третий раз я сталкиваюсь с вами, мой любезный и ненавистный кузен.
Первый раз — пять лет тому назад, когда вы не смогли восторжествовать над добродетелью честной женщины, вы убили своими руками ее мужа, вашего камердинера. Я ограбил ваш замок Амсианвиль и увез бедную женщину, которую поместил в надежное убежище так, чтобы вы никогда не смогли ее увидеть.
Во второй раз — после убийства мадам де Сен-Сюльпи, которую вы сожгли заживо. В ночь, последовавшую за этим убийством, ваша карета опрокинулась, вас схватили люди, которых вы не успели рассмотреть, и посадили в яму, наполненную нечистотами. Эти люди исполняли мои приказы.
Наконец, мы встретились в третий раз. Так как ваш особняк находится вблизи монастыря гостеприимных сестер Сен-Жерве, которых вы осмеливались каждый день оскорблять из своих окон, я сжег ваш дом, чтобы освободить их от вашего присутствия. Если же вы отстроите его снова, я опять сожгу его. Но предупреждаю: я подожгу его тогда, когда вы будете дома, чтобы в полной мере оказать вам честь.
Так как вы брат герцога де Бурбона, то защищены от гнева короля. Но у Петушиного Рыцаря нет причин вас щадить. Такому разбойнику, как я, прилично наказывать такого дворянина, как вы.
На этом заканчиваю, подлый и гнусный кузен. Да замучит вас дьявол.
Петушиный Рыцарь».
— Это письмо нашли в комнате графа де Шароле? — продолжал Фейдо.
— Да.
— А принц читал его?
— Нет, он находился в отъезде, и я нашел это письмо в жестяном ящике, обложенном внутри тонким асбестом. Оно было обнаружено после вашего отъезда в Версаль, когда я отправился осматривать замок. Этот ящик стоял на обуглившемся столе.
Начальник полиции положил письмо на бюро.
— Кроме этого, в рапорте нет иных изменений?
— Никаких. В рапорте говорится, как и в протоколе, что дом загорелся со всех сторон одновременно. Прибыли дозорные, начался страшный шум. Между солдатами и разбойниками завязалась драка. Все до единого разбойники скрылись. Мы выяснили, что особняк был полностью разграблен еще до пожара. Всех слуг схватили в одно и то же время, связали и посадили в комнату швейцара, ни один из них не был ранен или даже ушиблен.
