Таинственные изобретения доктора Хэкенсоу - страница 9
Итак, после обеда из дичи и маисовой лепешки в доме его квакерши, имя которой, между прочим, как он узнал, было Руфь Фрэнд, Сайлес обошел весь город в поисках магазина, где можно было бы достать химические продукты; с большим трудом ему удалось раздобыть немного серы и фосфора и других химических препаратов, которые он считал наиболее нужными, причем в залог за них он оставил свои часы. После этого он принялся за выделку спичек. Дело шло не особенно успешно, но в конце концов он смастерил дюжину больших, грубо сделанных спичек, которые могли сойти в качестве образцов. Торжествующе продемонстрировал он их перед отцом Руфи.
— Какого вы мнения об этом, мистер Фрэнд? — спросил он, когда, после нескольких попыток, ему удалось зажечь одну из спичек и показался огонь.
— Друг мой Сайлес, — ответил квакер, — эта штука так пахнет и выглядит, как будто это изобретение дьявола. Кроме того, какая польза от нее?
— Какая польза? — повторил Сайлес. — Она заменит ваши старые кремни и огниво.
— В самом деле? Ну, друг мой, я не продам мой верный кремень и огниво за несколько тысяч таких спичек, как ты их называешь. Я могу гораздо скорее зажечь огонь моим кремнем и огнивом, чем ты своими спичками. И это мне ничего не стоит и не требует труда; а чтобы сделать такие спички, как твои, нужно иметь химические продукты и потрудиться над ними. Они совершенно бесполезны!
И та же участь постигла все другие изобретения, которыми Сайлес собирался удивить простодушных жителей Филадельфии. По вечерам вокруг него собирался большой круг слушателей, которым его рассказы казались волшебными сказками, но когда он уверял, что говорит серьезно, слушатели его качали головами и думали, что он не в своем уме.
— Представьте себе только, — говорил один. — Он уверяет, будто как-нибудь покажет нам, что можно закрепить человеческое изображение на куске стекла, и изображение не только останется на нем навсегда, но может быть несколько раз отпечатано на бумаге. Он называет это «фотографией».
— Мне он рассказал еще более необыкновенную вещь, чем это, — добавил другой. — Он уверяет, что как-нибудь возьмет восковую пластинку, предложит нам говорить и петь около нее, и восковая пластинка запомнит каждое слово и повторит безошибочно речи и песни, и притом много раз, и даже через несколько недель, если мы пожелаем. И он говорил, что этот «фонограф» — так он называл это — точно передаст даже интонации каждого человеческого голоса. Воистину, парень, должно быть, сошел с ума.
— А мне, — сказал третий, — он говорил, что знает, как сделать машину, при помощи которой он будет в состоянии проникнуть взором внутрь человеческого тела. Он говорил, что станет возможным видеть пулю, даже засевшую в человеческой груди.
— Это еще ничего! — прервал четвертый. — Мне он рассказывал, что старается достать капитал, достаточный для постройки каких-то почтовых карет и лодок, которые будут двигаться паром. Он говорил, что паром он может привести дюжину тяжело нагруженных повозок в движение со скоростью шестидесяти миль в час, и даже еще скорее! Что за нелепая мечта? Но этого ему мало, он говорил, что знает, как построить летающую машину, которая будет делать по двести миль в час! Ни одна птица не может летать так быстро, и вполне понятно, что если даже когда-нибудь изобретут летающую машину, то она будет такой тяжеловесной и неуклюжей, что не сможет летать даже так быстро, как птицы, наиболее медленно летающие.
— Затем, вам следует также послушать, что он говорит об электричестве. У Вениамина Франклина большие познания по электричеству, но послушали бы вы, что говорит этот молодец. По его словам, он может добыть электричество посредством напора воды, и оно будет совершать за нас всю нашу работу. Он, должно быть, забыл, как только что говорил, что это будет делать пар. По его словам, электричество будет двигать наши почтовые кареты, заставит работать наши машины, вспашет наши поля, подметет полы в наших домах и даже даст нам более яркий свет, чем дают наши лучшие восковые свечи. Что вы думаете по этому поводу?
