Десятки вариантов и все — из области чистейшей фантазии.
Скорей всего, ко всем подозрительным лицам, которые крутятся в бескровной пока мясорубке, добавилось ещё одно — тощий дневальный по штабу. Невелика должность, но для «клопа» — довольно перспективная. Тетькин вращается среди штабников, командиров рот и взводов, приезжающх на разные совещания и летучки. Следовательно, он в курсе всех отрядных, и не только отрядных — ротных, новостей.
Мигом в голове выстроилась логическая цепочка очередной версии: Тетькин — Евдокия — Гранд. Между Евдокией и Убийцей — недостающее звено, которое предстоит ещё вычислить… Прапорщик? Отпадает. Во первых, глуп, во вторых, всегда на людях. Не побежит же за десятки километров с новостью в зубах?
На память пришел водитель Борька… Вот оно, возможное недостающее звено!
Отложив в память для будущего анализа пришедшую в голову, кажется, добротную и достоверную версию, Добято поспешил к избе Евдокии…
В избе Евдокии готовились ужинать. Постоялец возвратился со службы не только уставший, но чем-то встревоженный. Все понятно, решила заботливая хозяйка, военная служба — не гостинец, всякое бывает. Особо на хозяйственной должности разнесчастного Серафимушки. Наверно, бежал, торопился поужинать, отдохнуть, вот и отдышаться не может, хватает воздух на подобии вытащенной из воды рыбы.
Поспешно сбросил форменную куртку небрежно швырнул её на скамью, расстегнул портупею и уселся во главе чисто выскобленного стола. Вдумчиво изучает позавчерашнюю газету, доставленную из района Борисом, и косится на хозяйку. Дескать, почему не появляется перед ним дымящаяся картоха, не нарезана ветчина не ласкают глаза пупырчатые огурчики?
— Серафим Потапыч, сбросили бы сапожки, надели тапочки. Чай, ноги устали до онемелости, отдых им надо бы дать. Полежали бы малость — вон как дышите тяжело!
— Действительно, набегался, притомился, — не отрываясь от чтения, пожаловался прапорщик. — Всюду нужен хозяйский глаз: что в столовой, что на складах, что в кабинете… Погоди, баба, отдышусь, поем — тогда уж переобуюсь. Лучше скажи, что нового узнала, о чем бабы кудахчат?
— О разном… Сегодня навестил почту член комиссии…
Серафим насторожился, отложил газету.
— По какой надобности?
— Сеструха баяла — дружка хотел поздравить с днем рождения. Опосля передумал, дескать, телеграф все одно не работает, лучше проздравить по лесниковой рации… И — еще. Светка подметила — косился на вошедшего Борьку…
— Долго бездельничал на почте?
— Не. С полчаса.
Не переставая говорить, Евдокия хлопотливо возилась у русской печи и возле кухонного столика. Что-то резала, раскладывала на тарелках. Короче, изображала усердие заботливой и умелой хозяйки. Толстые, жирные губы Серафима тронула ироническая улыбка. Старайся, старайся, мясистая дура, рассчитываешь захомутать добычливого мужика? Все равно, не получится!
Когда женщина полезла в погреб за наливкой, во дворе над калиткой загрохотала приспособленная Серафимом жестянка. В нервном лае забился пес. В курятнике встревоженно заквохтали куры, в коровнике длинно и недовольно замычала стельная коровенка.
— Кого ещё несет нелегкая? — недовольно пробурчал прапорщик. Но не стал одеваться, наоборот, торопливо сбросил портупею, сапоги, расстегнул до пупа тужурку. — Неужто в штаб вызывают? Чего возишься недоенной коровой? — прикрикнул он на сожительницу. — Беги, открывай. Да наперед спроси кто жалует. Сейчас столько развелось бандюг — не перещелкаешь.
Не помешало бы продемонстрировать наличие оружия — это прибавит у бабы уважения к «отважному» мужику, но прапорщик всю службу провел в строительных частях, пистолеты, автоматы и прочую стреляющую нечисть видел только в кинофильмах да на плакатах. Вместо «макарова» пришлось положить рядом с собой на лавку здоровенный ухват.
— Извините за вторжение, — доброжелательно проговорил Добято, входя в горницу. — Решил заглянуть, напомнить — завтра утром поедем в Голубой распадок. Отдохнем, поохотимся. Слышал, куропаток там развелось — не отстрелять!
Прапорщик сорвался с лавки, бросил в сторону печи приготовленное для самозащиты «оружие». Появилась возможность ещё раз покрасоваться перед сожительницей, показать ей свою значимость. Ведь навестил его не сержант или прапорщик — представитель Центра!
