На руках Добято и лежавшего навзничь его противника защелкнулись наручники. Автоматчик, придерживая носовым платком за рукоятку, оглядел отобранный у «преступника» пистолет, аккуратно упаковал его в целофановый пакет. Туда же отправил «пушку» убитого.
— Этот готов, — освидетельствовал мертвого амбала сержант. — Прямо в лоб всадил — умелец! А этого оглушил… Действительно, умелец! — ещё раз повторил он, с уваюжением поглядывая на задержанного.
Пред»являть документы, доказывать свою невинновность — бесполезно. Милиционеры возбуждены, злость так и плещет из прищуренных глаз, не говорят — бросаются матерными выражениями.
— Еще одна разборка, хрен им в зубы!
— Господи, хотя бы скорей перестреляли друг друга! Возись с вонючим дерьмом, мать бы их вдоль и поперек!
— Зачем возиться? — резонно спросил автоматчик. — Сейчас резану обоих очередью — все дела… При попытке нападения на патруль… Пусть разбирается с ними на том свете апостол Петр!
Лейтенант нехотя прикрикнул. Видимо, ему тоже не хотелось тащить преступников в отделение, писать рапорт, возиться, но победило внедренное многими инструктажами чувство законности. По его приказанию два патрульных подхватили под руки пришедшего в себя налетчика. Лейтенант выразительно повел пистолетом и Тарасик покорно пошел по аллее к выходу из парка.
— Кто такой? — на ходу спросил старший патруля, пересиливая желание врезать рукояткой пистолета по лысой башке. — Только — без брехни, все равно расколем, никуда не денешься. У нас имеются такие специалисты — маму с папой вспомнишья.
— Сотрудник Московского уголовного розыска, Добято Тарас Викторович, — четко, будто отвечал на вопрос высокого начальника, продекламировал Тарасик. — Если не верите — в правом внутреннем кармане пиджака лежат документы.
Лейтенант, естественно, не поверил. При уровне современной техники, разных ксероксов, компьютеров, принтеров, подделать любое удостоверение — раз плюнуть. Но его насторожило явно не показное спокойствие «бандита», его уверенность. Обычно задержанные либо пускают слюнки, плачутся по поводу больной мамаши или беременной жены, либо зыркают по сторонам глазами, выискивая удобную лазейку в кустарнике.
А этот — ни то, ни другое. Идет медленно, не горбится, помалкивает. Вдруг, действительно, московский сыскарь прибыл проверять несение службы хабаровскими правоохранительными органами? Только и нехватает нарваться на незапланированную неприятность.
— Ксивам не верю, — более или менее доброжелательно пробурчал лейтенант. — Кто может подтвердить?
— Начальник вашего уголовного розыска. Недавно я с ним беседовал.
В отделении милиции, после краткого телефонного разговора с медвежьеподобным главой местных сыскарей, с Добято сняли браслеты и отпустили. Извиняться посчитали излишним трудом, пусть москвич скажет спасибо за целые ребра. Один только лейтенант подвигал густыми бровями и пробурчал нечто вроде дружеского совета. Высокому гостю не рекомендуется вечерами разгуливать по городу, вполне может нарваться на нож или пулю.
По дороге в гостиницу Добято ломал голову в поисках приемлемой версии нападения. Кто-то нацелил на москвича местных киллеров, нарисовал его «фотокарточку»? Кто? Уголовка и госбезопасность сразу отпадают — нет повода. Полковник Виноградов и его ближайшее окружение? Опять же — где причина? Нет, это настолько глупо, что ни в какие ворота не лезет.
Скорей всего, нападение не связано с предстоящим расследованием — захотели ломорощенные налетчики пощупать карманы немолодого, похоже, наивного фрайера…
И вдруг в памяти возникли подполковник Лисица и его помощник-отставник. Причина — на лицо: прибывший из Москвы мужик ковырялся в личных делах офицеров парамоновского отряда. Особое внимание уделил командирам рот, долго рассматривал их фотокарточки.
А что — в качестве одной из версий вполне годится!
Жаль милиция слишком быстро появилась, не довелось Добято поговорить с оглушенным налетчиком. Разве попросить об этом местных сыскарей? Нет, пока не стоит, после ареста Гранда можно будет и попросить…
