Таежные встречи - страница 11
Не замечал наступившую осень только лебедь. Он оставался на том же месте, совсем не летал, и только изредка его одинокий крик нарушал тишину водоёма.
И стая уток, уже появившаяся на озере, казалось, была бессильна пробудить в нём могучий инстинкт перелёта.
Как-то, совсем нежданно, тёплый день сменился холодной осенней погодой. С неудержимой силой повалила птица на Можарское озеро. День и ночь шли табуны, летели отставшие от своих стай одиночки. Пережидая непогоду, вся эта масса птиц оседала на озере. Огромные табуны шилохвости, красноголовых свиязей, кряковых покрывали берега. Купаясь в волнах водоёмов, плавали стаи крохалей, нырков и других птиц, покинувших родной север. В камышах и по заливчикам шныряли чирки.
Позже появилась белолобая казарка.
— Гонк… Гонк… Гонк… — перекликались вожаки.
Эти осторожные птицы долго кружились над озером, затем спускались на воду и терялись в общей массе птиц.
Лебедь будто потерял зрение и слух, он попрежнему оставался равнодушным к перелёту. А ведь ежегодно осенью, как и все перелётные птицы, он был охвачен желанием лететь на юг. Теперь присутствие на озере даже казарок, с которыми не раз его стая делила невзгоды в пути, казалось, не нарушило его покоя.
И вот, уже на закате дня, когда всё окружающее готовилось к ночи и на озере затихал птичий шум, в небе появилась первая стая лебедей. Завидев озеро, вожак отрывистым звуком предупредил стаю о предстоящем отдыхе. Крик радости вырвался у других птиц. Рыбаки, наблюдавшие за стаей, видели, как сидевший на воде лебедь порывисто бросился навстречу.
— Куу… Куу… Янг… Куу… Куу… Янг… — чуть слышно кричал он и метался по озеру следом за стаей. В этих гортанных звуках будто снова проснулась надежда.
Не ломая стройного перелёта, стая сделала большой круг и пошла на посадку.
Лебедь торопливо плыл к ней, но чем меньше становилось расстояние между ними, тем неувереннее были его движения. Он чаще останавливался, прислушивался к звукам, доносившимся до него, и всё реже и реже кричал.
Стая, заметив одинокую птицу, недоверчиво насторожилась. Лебедь не присоединился к ней, да и птицы не проявили к нему заметного гостеприимства. Они, не задерживаясь, отплыли к берегу, и густые заросли камыша упрятали их от недоуменных взглядов рыбаков.
Лебедь долго смотрел им вслед. Но вот снова послышался лебединый крик, ещё и ещё. Стройные цепочки белых птиц, непрерывно подлетали к озеру, смешивались, кружились и с криком опускались на воду. Лебедь бросался то к одной, то к другой стае, прислушивался к их говору и, не переставая, кричал:
— Куу… Куу… Янг… Куу… Куу… Янг…
Он не присоединился ни к одной стае, хотя каждая из них, появляясь над озером, вызывала в нём беспокойство. И рыбаки понять не могли, что искал одинокий лебедь. Им тогда казалось, что его глухой и отрывистый крик был непонятен стаям, вот почему ни одна из них не приняла его в свою семью, будто не было между ними родства.
Прошло ещё несколько дней — и с тайги слетел красочный наряд. Умолкли ручейки, впадающие в озеро, и не раз над водоёмами уже кружились белые пушинки снега. Заканчивая перелёт, всё реже и реже летели птицы. Теперь в их полёте была заметна поспешность. Они садились на озеро, чтобы только отдохнуть часок — другой и, не задерживаясь, исчезали за южным горизонтом. Только осиротевший лебедь не проявлял беспокойства, и в наступавшей после отлёта птиц тишине уже никто не слышал его крика.
Все жители заимки были обеспокоены странным поведением птицы, они не понимали, почему лебедь не летит в тёплые края, чего ждёт он, прислушиваясь к безмолвию уже умирающей природы? Рыбаки снова ругали Архипа за выстрел, принёсший лебедю так много страданий, и сами лишний раз убедились в том, что нельзя убивать этих красивых и нежных птиц, которых природа одарила сказочным чувством любви.
И вот однажды, на закате дня, рыбаки услышали отрывистый и чёткий крик. Он был похож на тот, который издавал лебедь. Люди вышли на пригорок. Купаясь в лучах заходящего солнца, летела последняя стая лебедей. Плавно махая крыльями, птицы приближались к озеру.
