– Нам бы, Владимир Алексеевич, узнать, где у вас обычно охотники промышляют, а где территории заповедные, где нельзя охотиться. Есть такие в этом районе?
– Оно как же без этого, – кивнул Смирнов, – благо в последнее время власть наконец озаботилась сохранением природы. Отсюда, почитай, до самого Байкала заказники и эти, как их называют-то, биосферные заповедники. Туда только ваш брат ученый и ходит. Но это редко, не каждый год.
– А сейчас? – быстро спросил Гуров.
– Нет, в этом году, кроме вас, никто не появлялся. А промысловые районы, они отсюда на юг и юго-запад. Тут и кедровники заготовительские, и пушнину тут берут. В нонешний сезон и из Читы понаехали, и из Улан-Удэ. Лицензий на всех хватает.
– Ну, нас промысловые районы не очень интересуют, – с облегчением сказал Гуров, – нам как раз нужно в заказники, где есть интересная флора и фауна.
– Понятное дело, – солидно кивнул старый охотник. – Ваше дело ученое, не с промысловиками толкаться. Тадысь смотрите! – Старик повел по карте пальцем от железнодорожной станции «Алексеевское» вверх. – Вот тут в распадочке, километров двадцать будет, заимка новая. Ее лет пять назад ставили. Поначалу хотели какую-то наблюдательную станцию делать, да что-то передумали. Хорошо срубили, мужики наши помогали.
Смирнов поскреб задумчиво небритую щеку, вспоминая что-то только ему известное. Потом уверенно ткнул пальцем чуть в сторону – туда, где виднелся топографический значок, обозначающий ручей.
– Тут старая заимка была. Только, говорят, во время лесного пожара, годиков восемь, что ли, назад, попортило ее огнем сильно. То ли крыша сгорела, то ли стены просели. Туда вам ходить не след. После гари знаете как тайга буйно растет! Говорят, что кедровым шишкам как раз температура высокая нужна, чтобы зерно плодовитым стало. Как будто природой предусмотрено, чтобы пожары были. Вот и заросло там теперь, я думаю, все. Не пройдете вы там. Еще у лесного хозяйства вот здесь, – Смирнов повел пальцем в сторону по карте, – станция была. Там еще ясли оставались, навесы. Прикармливали косулю, кабаргу. Изюбрь-то зверь сильный, сам себе пропитание добудет, а этим зимой плохо.
– И сейчас станция работает?
– Кажись, забросили ее, – покачал старик головой. – Я лет эдак с десяток назад экспедицию одну водил в том районе. Уже тогда нежилое было. Поправили мы, конечно, там крышу, окна перестеклили, дверь перевесили. Печку я сам перекладывал. Нет, не слыхал я, чтобы егеря там снова работать стали. А станция большая, десятка два человек разместить и обогреть в случае нужды можно. Опять же, дрова запасены, речка в двух шагах.
Благодарный Гуров стал прощаться и благодарить охотника. Однако Смирнов сокрушенно покачал головой и показал глазами на Алину:
– Ты, Иван Иваныч, мужик сильный и делом своим, как я погляжу, ушибленный. А вот о девоньке не подумал. Гляди, как ее сморило. Куды ж пойдете? На вокзал, кости всю ночь на лавке ломать? Или в гостинице в нашей остановились? Когда вам назад в Читу-то ехать?
Вот такого поворота в разговоре Гуров, честно говоря, очень ждал. Идти в гостиницу с паспортами и регистрироваться в то время, когда к их розыску, кажется, преступники подключили полицию? По сути, ночевать беглецам было негде.
– А помыться у вас можно? – наивно поинтересовалась Алина.
– Так баньку можно сварганить. Часика два, и готово!
– Мне бы немного горячей воды, – улыбнулась девушка. – Не до баньки, устала очень.
* * *
Крячко в ГУВД встретили, как того предполагали его полномочия. Принял лично начальник, полковник Полосухин. Тут же были вызваны все замы, которым был представлен проверяющий из Главного управления уголовного розыска МВД. Велено было по принадлежности оповестить районные отделы внутренних дел, что к ним, возможно, приедет полковник из Москвы.
Станислав Васильевич наблюдал всю эту суету вокруг своей фигуры со снисходительным выражением лица. По легенде, которую они разработали еще в кабинете генерала Орлова, Крячко должен был вести себя как человек, который лишь соблюдает формальности, и отнюдь не пытаться чего-то найти, какие-то серьезные нарушения, чтобы его тут пытались ублажить, подкупить. Наоборот, работать он должен шаляй-валяй, поверхностно, чтобы никто и не беспокоился, что полковник что-то нароет.
