— Сейчас я живу вон там, — сказала Джин, заглядывая вниз и направо.
От маленького коттеджа, в котором обитали они с Софией, можно было дойти пешком до больницы и до озера. Именно поэтому Джин предпочла поселиться в этом довольно дорогом районе. Ей было нелегко оплачивать жилье, но оно того стоило.
— Отсюда видно твой дом? — спросил Майк, придвинувшись ближе.
Джин отступила в сторону, делая вид, что ищет лучшую точку обзора. На самом деле, для того, чтобы разглядеть отсюда ее коттедж, надо было иметь страусиную шею.
— Нет, но я знаю, что он там.
Майк улыбнулся, и Джин догадалась, что он вспоминает, как ревностно она относилась к своему жилищу. «Переезжай ко мне, — не раз предлагал он ей. — Твоя комнатка меньше, чем моя ванная». «Зато она моя, — возражала Джин. — Это мой дом!» Маленькая студенческая квартирка была для нее в большей степени домом, чем то место, где она жила в детстве. Но Майк этого не понимал.
Джин отошла от окна и уселась в одно из кресел.
— Ну, а как тебе мое пристанище? — спросил Майк, обводя взмахом руки свои владения. — Это апартаменты для заезжих шишек и таких временных работников, как я.
Он подошел ближе. Джин буквально кожей ощущала его присутствие. Что ж, по крайней мере, он сменил тему разговора, с благодарностью подумала она.
— Наверное, таким образом старик Дженкинс экономит на гостинице, — заметила она самым непринужденным тоном, на какой была способна.
— Похоже, ты не любишь мистера Дженкинса, — поддразнил Майк.
— На самом деле споры с ним даже доставляют мне удовольствие, — улыбнулась в ответ Джин. — И ему, я думаю, тоже. Я ведь понимаю, что если администрация такой большой больницы, как эта, не будет вести жесткую политику, деньги, которые можно потратить на улучшение обслуживания пациентов, просто утекут в песок, — деловито продолжила она. — Плюс ко всему борьба внутри больницы! Каждое отделение хочет получить больший кусок пирога. Самый шустрый ассистент заведующего — в отделении неврологии. Это мужчина, и, хотя мне неприятно признавать это, но ему лучше всех в больнице удается вытягивать деньги из…
— Старика Дженкинса? — перебил Майк.
Джин поняла, что говорит слишком много, скорее всего, потому, что пытается скрыть свою нервозность. Неужели она не может в присутствии Майка вести себя спокойно и сдержанно?
— Ты прочитал документы? — резко спросила она.
Он указал на лежавшую на журнальном столике раскрытую папку.
— Я прочел резюме, но не успел ознакомиться с дополнительными материалами. Что, если мы закажем ужин и обсудим то, что я уже узнал, а потом уже пройдемся по каждому пункту в отдельности. Иначе я не успею подготовиться к завтрашней дискуссии.
Его тон был настолько деловым и серьезным, что Джин невольно задумалась, не слишком ли много она вообразила, услышав несколькими минутами раньше его «Помнишь?..»
Или она все еще находится под впечатлением того неожиданного утреннего поцелуя, и ее бедное глупое сердечко все еще таит в себе какие-то надежды?
Ужин принесли в тот момент, когда Джин рассказывала Майку об особенностях латиноамериканской национальной пищи.
— Похоже, им незнакомо понятие диетического питания и дети с молоком матери приучаются к острым перченым блюдам, — заметил Майк, скептически ткнув вилкой в свой бифштекс и слегка поморщившись.
— Правильно, — согласилась Джин, не удержавшись от улыбки при виде выражения его лица. — А для поваров нашей столовой «среднепрожаренное» означает, что мясо успели снять с плиты прежде, чем оно превратилось в уголь. Поэтому я всегда беру сосиски. Их труднее испортить.
Она думала, что своим замечанием вызовет его улыбку, но Майк внимательно посмотрел на нее через стол и нахмурился.
— Мне следовало пригласить тебя в ресторан, — с неожиданной пылкостью сказал он.
— Ну что ты, это всего лишь деловой ужин. — Джин постаралась, чтобы ее слова прозвучали небрежно, но сердце екнуло у нее в груди. — Обсуждение проекта важнее, чем изысканная кухня.
Она с аппетитом принялась за свои сосиски.
— Я в этом не уверен, — проворчал Майк, без энтузиазма разрезая бифштекс.
— Зато я уверена, — твердо сказала Джин и продолжила свои объяснения.
