— Наоборот, — замотала головой дама. — Отлично!
«А ты вот совсем не изменилась», — хотела сказать Яна, но промолчала. В это было трудно поверить, но Мирошниченко выглядела абсолютно так же, как и пятнадцать лет назад, в тот день, когда они выпускались из универа. Правда, вместо джинсов на ней сегодня был ярко-лимонный костюм с длинной юбкой, но это ничего не меняло: та же узкая фигурка, тот же кудрявый беспорядок на голове, те же пухлые губы. «Эльф», — в шутку называли Ленку Мирошниченко в институте. Она иногда злилась, но чаще просто смеялась. У нее был легкий характер. И очень мелодичный смех. Как будто перебирают струны арфы. Интересно, сейчас она смеется так же?
— Садись, — вырвалось у Яны.
— Что? — спросила Мирошниченко.
— Ты здесь с кем-то? Или одна?
— Одна.
— Тогда, может?.. — И Яна сделала приглашающий жест в сторону диванчика по левую руку от кресла, на котором сидела.
— Да можно, — согласилась Мирошниченко. — Если не помешаю.
— Нет, конечно, — кивнула Яна, — не помешаешь.
— Момент. — Мирошниченко пошла за своими вещами.
Яна откинулась на спинку кресла. Поболтала ложечкой в чашке.
— Работаешь где-то здесь? — поинтересовалась Мирошниченко, усевшись на диванчик и бросив рядом объемистую оранжевую сумку.
— Нет, — качнула головой Яна. — С чего ты взяла?
— Подумала: забежала после работы тяпнуть кофейку, помедитировать, — пожала плечами Мирошниченко.
— Да нет, — ответила Яна. — Ходила тут… по делам.
Мирошниченко вопросительно смотрела на нее, ожидая продолжения, и Яна неожиданно для самой себя сказала:
— Была у частного детектива.
— Что?! — Мирошниченко подалась вперед. — Серьезно? И что ты там делала?
— Да знаешь…
И тут у Яны наконец-то включились тормоза. И не просто включились, а сработали в полную силу, заскрежетали так, что зазвенело в ушах. Перехватило дыхание, шею свело у самого основания. «Это же Мирошниченко!!! — заорал внутренний голос. — Ми-рош-ни-чен-ко!!!»
Лена забрела в это кафе совершенно случайно. Ездила к клиенту, потом вышла и решила пройтись по Лиговскому. Давно не была в этих краях, с зимы, наверное. Точно, с зимы. Изменился Лиговский, изменился. Не то чтобы до неузнаваемости, но тем не менее… Или просто зимой все выглядит иначе, чем летом? А вот запахи те же, запахи остались, и самый сильный из них — выхлопные газы. В горле запершило, захотелось глотнуть чего-нибудь холодненького, и ноги сами принесли ее в эту кафешку.
Кукушкина сидела у окна, спиной к нему, лицо в тени, однако Лена узнала ее сразу же. «Не может быть!» — подумала она, вглядываясь в хмурую брюнетку в голубом костюме. Кукушкина отрастила волосы, чуточку поправилась, постарела… И была не в настроении. Впрочем, для Кукушкиной это обычное состояние. Во всяком случае, для той Кукушкиной, которую знала Лена. Ей всегда казалось, что Яну постоянно что-то мучает. Не одно, так другое. Всегда складочка между бровей, всегда уголки губ опущены. Всегда сосредоточенный взгляд. Кукушкина вечно над чем-то напряженно размышляла. «Э-эй! — хотелось прокричать ей в самое ухо. — Ты где, ау?! Вернись сюда!» В общем, все изменилось за последние пятнадцать лет, но не настолько, чтобы мир стал неузнаваемым.
Лена заказала стакан абрикосового сока и расположилась у стойки, все время посматривая в сторону Кукушкиной. Ждет кого-то? Не похоже. На часы не глядит, по телефону не звонит. Просто сидит, уставившись на свою чашку, и грустит… Почему вдруг такое слово пришло на ум, Лена затруднилась бы сказать, но именно такой, грустящей, Кукушкина показалась ей.
«Подойти или нет?» — думала Лена, медленно потягивая сок. Не впервые она наталкивалась в городе на бывших сокурсников, даром что город большой — а все толклись на одном и том же пятачке. Поначалу сразу же бросалась к знакомым с возгласами восторга, и не важно, что в институте она с ними не общалась: институт — это одно, а встреча по прошествии стольких лет — это совсем другое. Да, сначала бросалась, потом перестала. Почему? А кто его знает? Скорее всего, потому, что однажды обнаружила, что не о чем говорить. Паузы, заминки, растерянность… То еще удовольствие. И она взяла за правило сначала думать, а потом уже бросаться с возгласами.
