— Тетя Марина! — Анютка тоже увидела ее и замахала рукой. — Сюда, сюда!
Марина подошла, чмокнула племяшку в щеку и сказала:
— Ну? По какому поводу мы тут торчим?
— Повод, — ответила Анютка, — у нас один — папа, — и бросила быстрый взгляд в сторону входа в торговый центр.
— Папа, — повторила Марина.
— Ну да. — Анютка тронула ее за рукав пиджака: — Надо встать вон там. — Она показала подбородком на правое крыло здания.
— Там? — переспросила Марина. — Зачем?
— Ну…
И племяшка выложила ей свою идею. Безумную. И откровенно идиотскую.
— Анна, — вздохнув, проговорила Марина, — ты же взрослая девица…
— Я знаю, я знаю, — перебила девочка, — это жуткая, кошмарная и дурацкая чушь. Мне Вадик сказал то же самое.
— Кто у нас Вадик? — заинтересовалась Марина.
— Мальчик.
— Ну, ясное дело, не девочка. Тебе он кто? Бойфренд?
— Вот еще! — фыркнула Анютка. — Как скажете чего! Друг.
— Хорошо, — покладисто сказала Марина. — Друг. И что ж ты не слушаешь друга? И тянешь старую тетку в какую-то авантюру? Ты понимаешь, что это было полгода назад? Это раз. И руку целовать — это не… — Марина замялась, — словом, сама понимаешь. Это два.
— Три, — пробормотала Анютка, — то, что тогда было темно и я ее плохо помню…
— Тем более, — вздохнула Марина.
— Но ведь… — племяшка потупила глаза, — попытка не пытка…
«Ребенок, — подумала Марина, — чего от нее ждать? Пятнадцать лет не залог того, что она будет реагировать на все как взрослая. Иные взрослые до старости ведут себя как дети, а случись что, вообще теряют всякий разум. А здесь девочка. Причем с детства лишенная материнской любви, а значит, только наполовину счастливая. Вроде живет в полной семье, а толку-то с того. Потому и цепляется за отца изо всех сил. А отец — тоже мне молодец — куда-то свалил, и молчок». Она сокрушенно качнула головой в такт своим мыслям.
— Что? — немедленно отреагировала Анютка.
— Да нет, — ответила Марина, — я так… Ну ладно. Уже приехали. Будем ждать у моря погоды. По-другому это никак не назовешь.
— Ну, в общем, да, — повеселела Анютка.
Так всегда бывало. Марина вечно велась на племяшкины авантюры. Но если честно, в них всегда что-то было. Как, например, сегодня. Это ж надо такое выдумать! И главное — вспомнить какую-то совершенно никчемную мелочь из папашкиной жизни. Мелочь полугодичной давности. Уму непостижимо! Конечно, никакой дамочки «с поцелованной рукой» не будет. Знаем мы этих спортсменок. Запишутся на фитнес, купят клубную карту на год вперед, а потом эта клубная карта мирно отдыхает в тумбочке. Как у Марины. И ведь знала, что не будет ходить на занятия — зачем, спрашивается, брала? Все брали, куда было деваться? Хотелось выглядеть не хуже других. Сходила в зал всего четыре раза. Три из них — только потому, что очень понравился тренер. Нет, никаких далеко идущих планов в отношении этого крепкого брюнета Марина строить не собиралась. Дополнительные мужчины ее не интересуют. Хватает мужа и воспоминаний о Диме. А так, поглазеть, полюбоваться на рельефы — это можно. Это как в зал греческой скульптуры сходить. Может, незнакомка, которую они с Анюткой пытаются поймать, из этой же серии.
В одном, правда, Марина была с племянницей согласна — Дима абы кому рук не целует. Он, конечно, мужчина обаятельный и обаянием своим пользоваться умеет, однако на физические контакты весьма скуп. А если расщедрился, значит, там что-то было или намечалось. Марина вздохнула.
Анютка вновь подняла на нее вопросительные глаза. И вновь Марина сказала:
— Да нет, я так…
«Надо заканчивать с этими реминисценциями», — приказала она сама себе, а вслух спросила:
— А мы правильно стоим?
— Да вроде. — Анютка пожала плечами. — Вон вход.
— Она хоть без шапки была? — поинтересовалась Марина.
— Да, — ответила племяшка, — а что?
— А то, что шапка преображает женщину до неузнаваемости.
Марина знала, что говорила. Стояла она однажды в длиннющей очереди в одно присутственное место. Занимали еще на улице с семи утра. Место же открывалось в девять. Распахнулись двери, очередь ворвалась в холл, кое-кому хватило номерков в гардеробе, они-то сняли шапки и… Марина разом потеряла свою очередь. Стоявшая до этого за «красной береткой» и перед «клетчатой кепочкой», она растерянно озиралась в поисках соседок. Нашла в итоге, но уже почти отчаявшись.
