— Всё правильно?
— Абсолютно.
— Так-так. «УКСУСу исполнилось 25 лет. За это время учреждение провело огромную работу», — прочитал вслух Чарушин и отложил рукопись в сторону. — Давай, Ромашкин, неси Груздеву.
Груздева Ромашкин застал за его любимым занятием: вместе с Шалым и Малым он чертил схемы. Лицо управляющего светилось весёлым азартом игрока, который нашёл хитроумное решение и стопроцентно уверен в своей победе.
— Что? Статья? — спросил Груздев, не отрывая глаз от схемы. — Чарушину показывали?
— Да.
— Давай подпишу. Всё правильно?
— Абсолютно…
— Заклейте в конверт и отдайте в канцелярию.
Но занятие черчением Груздеву всё же пришлось оставить: через несколько минут в кабинет управляющего вбежала Гречишникова. Щёки её покрыты пятнами. Гречишникова размахивала пакетом.
— Пётр Филиппович, прошу разговора тет-а-тет… Между месткомом и администрацией…
Когда Шалый и Малый вышли из кабинета, Ксения Петровна бросила конверт на стол Груздева.
— Читайте статью, которую вы подписали. Скажите спасибо Свинцовскому: вовремя перехватил… Поинтересовался… Позор! Какой позор! Вот оно — ваше заигрывание с молодёжью!
— Спокойно, Ксения Петровна, спокойно. Я читаю, Та-ак. «УКСУСу исполнилось 25 лет. За и то время учреждение провело огромную работу, которая никому не нужна, кроме тех, которые в нём получают зарплату.
Что делает наше учреждение? Оно собирает заявки на различные материалы и оборудование от заводов и фабрик и посылает эти заявки выше. Выше заявки рассматривают, и решения, полученные свыше, УКСУС спускает ниже. Таким образом, управление координации снабжения является передаточной инстанцией, лишним межведомственным звеном, которое никому но помогает, а вернее — всем мешает.
Сегодня общественность города с большим энтузиазмом чествует коллектив нашего управления. А спрашивается: за что?…»
Груздев прервал чтение и кисло посмотрел в окно.
— Да, — после паузы выдавил он. Это что то вроде хулиганства. По ведь Чарушин смотрел… Я же доверяю…
— И вот вам плата за доверие, злорадно подхватила Гречишникова… — Я же всегда говорила: Ромашкин несерьёзный человек. Всё ясно: комсомольской свадьбы не будет!
— После всего такого, разумеется… А как другие мероприятия?
— Всё в порядке. План выполнялся. Даже диспут о тунеядцах провели…
Описывать «диспут» не имеет смысла. Пришёл лектор, говорил ровно академический час, потом Ксения Петровна предложила присутствующим товарищам высказаться. Но товарищи не высказались. Не созрели в их утомлённых головах более или менее значительные мысли. Разговор не состоялся. Очень нужный в стенах УКСУСа разговор.
Придётся восполнить этот пробел здесь, на страницах повести.
Кто такие тунеядцы?
На первый взгляд ответ аксиоматично прост.
При упоминании слова «тунеядец» перед нашим мысленным взором проходит небогатая галерея отпетых бездельников. В ней всего несколько экспонатов.
… Томная девица возлежит на тахте, лениво листая журнал мод. Она бережёт свои зубы и грызть гранит науки решительно отказывается. Не устраивает её и здоровый физический труд за токарным станком или у молотилки.
Девица, безусловно, живёт за счёт папы, потребляя большое количество нейлона и губной помады. Обществу она не даёт ничего.
… У подъезда гостиницы шныряет юнец. У него просящие глаза кота, прокравшегося к пиршественному столу. Юнец шевелит усами, пытаясь учуять, какой из заморских туристов может презентовать ему техасские подтяжки, бывшие в употреблении носки или экзотическую зажигалку. Всё, что ему перепадает, молодой негоциант реализует за определённую цену среди сверстников-единомышленников. У него есть своя клиентура.
Юнец живёт за счёт спекуляции, потребляет много коньяка и шашлыка. Обществу не даёт ничего.
… В тамбур электрички уверенным шагом входит мужчина неопределённого возраста. На плечи накинута ватная телогрейка, в руках — клюка. Приблизившись к пассажирам, обладатель телогрейки начинает усиленно хромать. Дальше всё понятно: «Дорогие братья и сёстры…»
Лжеинвалид живёт за счёт доброты «братьев и сестёр», потребляет много воблы, пива и перцовки. Обществу он не даёт ничего.
